Остров Джованни
Картина о судьбах курильских японцев получила приз жюри 38-го смотра анимации в Анси, вошла в программу Московского международного кинофестиваля, 29 августа закроет сахалинский фестиваль «Край света», а осенью, возможно, доберется до других городов России в рамках Большого фестиваля мультфильмов. Специально для «Отаку» Николай Караев написал о том, почему «Остров Джованни» — замечательное кино, а Валерий Корнеев поговорил с Полиной Ильюшенко, озвучившей в фильме пионерку Таню.
Лето 1945 года. Император Хирохито объявляет о поражении своей страны. Японский остров Сикотан становится в ходе Курильской десантной операции советским Шикотаном. Братья Дзюмпэй и Канта наблюдают за приходом солдат-росскэ и знакомятся с девочкой Таней, дочерью командира советского гарнизона. Отца Дзюмпэя арестовывают и увозят с острова. Влюбленный в Таню мальчик уверен, что отца арестовали из-за нее, между тем шикотанских японцев транспортируют на Сахалин…
Сразу оговорюсь: я не могу быть объективным в отношении «Острова Джованни», потому что участвовал в работе над ним как переводчик — студия Production I.G. попросила перевести на русский реплики советских героев. И я чертовски рад, что стал причастным к этому кино. Оно, как ни крути, отличное — хотя бы потому, что, свыкнувшись со стереотипными росскэ в зарубежной кинопродукции, ничего особенного от аниме про пресловутые «северные территории» не ждешь. И не-ожидания твои, к счастью, не оправдываются: фильм оказывается не плоско-политическим, а совсем наоборот. В будущем «Остров Джованни», я уверен, встанет в один ряд с «Могилой светлячков» и «Босоногим Гэном», которые тоже не упрекнешь в политизации.
Впрочем, без политической реальности «Острова Джованни» не было бы, пусть она и подается через восприятие ребенка. Нам не показывают, допустим, как Рузвельт уговаривает Сталина атаковать Японскую империю через три месяца после победы над Третьим рейхом, а генералиссимус просит взамен несколько островов. Вообще, вся Вторая мировая война в сознании Дзюмпэя закономерно сводится к нескольким вещам: невнятная речь императора по радио (по сути, на иностранном языке — в знаменитом «обращении драгоценного голоса» Хирохито вещал на классическом японском, который шикотанские рыбаки не понимают); вернувшийся с фронта пронырливый дядя Хидэо, мигом переквалифицировавшийся в контрабандиста; японский гарнизон острова, сдавшийся советским солдатам. «Закономерно», потому что дети не отвечают за отцов и дедов, да и отцы и деды — рыбак Гэндзо, глава пожарной части поселка Тацуо, тот же Хидэо — отвечать за японскую военщину никак не могут. Точно так же советская аннексия, ломающая жизнь Дзюмпэя (его отца арестуют за то, что он утаил оставшийся после сдачи гарнизона запас риса, чтобы накормить жителей острова), — это данность, с которой дети и взрослые с обеих сторон бороться бессильны.
Правда, можно преодолеть ее, обойти уровнем выше, там, докуда политика не достает. В «Острове Джованни» есть удивительная сцена: сельскую школу, где учится Дзюмпэй, делят пополам, вторую половину отдают советским детям, и в какой-то момент оба класса поют свои песни, стараясь перекричать друг друга. Японцы затягивают «Акатомбо», детскую «Красную стрекозу», советские — куда более взрослую «Расцветали яблони и груши…». Кажется, что это — отсылка к ключевой сцене в «Касабланке», где нацистские офицеры поют «Стражу на Рейне», а французы ударно отвечают им «Марсельезой». Однако параллель это или кажущаяся, или намеренно ложная: наступает день, когда японцы начинают подпевать «Катюше», после чего — неожиданно для всех, и для героев, и для зрителя, — происходит маленькое чудо.
На этом уровне — выше политики — всё меряется совсем другим мерилом. Тут нет политически правых и виноватых: советские солдаты исполняют свой долг так же, как исполняли его солдаты японские. Японцы, разумеется, боятся росскэ, которые, по слухам, голыми руками убивают медведей, и когда в школьный класс врываются автоматчики, учительница Савако решает показать им самурайский дух — свой и учеников: на окрики «выйти из класса» она отвечает, что, мол, идет урок, не мешайте тут. И Дзюмпэя вызывают к доске, чтобы он написал, сколько будет ноль целых пять десятых плюс одна вторая. Тут в класс входит советский командир, огромный, звероподобный. Все замирают в молчании. Сапоги росскэ сотрясают хлипкую школу; он подходит к доске — и… пишет правильный ответ. А потом передает Дзюмпэю мел: «Возьми, малыш». И ведь понятно, что «Остров Джованни» создавался до событий на Украине, но слова «вежливые люди» приходят на ум сами собой.
Подобных примеров в фильме множество. Русские все разные: одни врываются в дома, требуя «ценности» (ну так и дядя Хидэо мародерствует вовсю — правда, с благими намерениями), другие зовут на угощение. Человечность можно проявить и в самых неблагоприятных для нее условиях. Люди чаще всего не звери; демонизировать не стоит и тех, кого ты считаешь врагом. Даже когда кажется, что перед нами явное зверство (как в эпизоде на корабле, когда матрос отнимает у японки младенца), происходящему находится вполне человеческое объяснение. Более того, в аниме есть очень сильная, если смотреть глазами японцев, сцена с кореянкой. Судя по всему, она — одна из полутора сотен тысяч корейцев, насильно привезенных японцами в годы войны на Карафуто (Сахалин) в качестве рабсилы. Этих людей постигла худшая по сравнению с японцами судьба: за японскими гражданами бывшая империя прислала корабли, а корейцев на родину так никто и не вывез (отчасти из-за нежелания СССР рушить инфраструктуру острова). Так вот, кореянка, повариха в сахалинском лагере, спасает японцев от верной смерти — и помогает им, хотя политическая ненависть могла бы оказаться сильней. Но не оказывается. Люди — не звери. Кроме, быть может, политиков, но их в этом фильме, слава японским богам, не показывают.
Есть в «Острове Джованни» и третья реальность, самая реальная, хотя и самая волшебная. Собственно, почему остров Джованни, а не Дзюмпэя? Потому что так зовут героя сказки «Ночь на Галактической железной дороге» (в русском переводе — «Ночь в поезде на Серебряной реке») поэта Кэндзи Миядзавы, и это любимая книга Тацуо, который даже сыновей назвал Дзюмпэем и Кантой, чтобы было похоже на Джованни и Кампанеллу. Эпиграф взят оттуда же:
— Но что такое настоящее счастье? — спросил Джованни.
— Не знаю, — рассеянно ответил Кампанелла.
— Нам надо приободриться, — сказал Джованни и глубоко вздохнул, будто свежие силы забурлили в его груди.
Дзюмпэй с братом живут в сказочной реальности Миядзавы: рыбацкая изба в их воображении превращается в вагон галактического поезда, несущегося на всех парах к станции «Лебедь», и вдоль игрушечной железной дороги, ставшей для Тани и Дзюмпэя своего рода проводником дружбы, течет та самая Серебряная река (буквальный перевод слова гинга, 銀河, означающее и Млечный путь, и «галактику» вообще): «Она была прозрачнее стекла, прозрачнее водорода; возможно, то был обман зрения, но на ее поверхности порой пробегали маленькие фиолетовые волны, и она вспыхивала всеми цветами радуги. На всей равнине стояли то тут, то там красиво фосфоресцирующие вышки…» Вся эта неземная красота, резко контрастирующая с северными серыми шикотанско-сахалинскими пейзажами, визуализована в «Острове Джованни» столь ослепительно, что аниме это может считаться отчасти и экранизацией повести Миядзавы — второй после ленты Гисабуро Сугии. Только, конечно, хорошие сказки отличаются от плохих тем, что в них герои тоже умирают. Те, кому сюжет «Ночи на Галактической железной дороге» знаком, вспомнят и о судьбе Кампанеллы, и о подвиге Скорпиона. Реальности переплетаются странно, даже жутко: красный огонь Скорпиона, который «продолжал гореть бесшумно и ослепительно ярко», — это огненные прожекторы советского военного корабля, куда увозят отца Дзюмпэя…
Самое интересное, что в основу фильма положена реальная — и вряд ли сильно приукрашенная — история шикотанского мальчика Хироси Токуно, которому в 1945 году было 11 лет. Светловолосая голубоглазая красавица Таня в самом деле жила на этой земле — как и ее гостеприимная мать, и добрый отец-командир. Токуно, ныне почтенный старец, до сих пор дважды в год ездит на Шикотан, где у него много друзей среди тех самых росскэ. Люди могут не враждовать, даже если «ребята, что сидят наверху» этого хотят. Всё зависит от выбора — и, в конце концов, есть чувства посильнее вражды, недаром главной песней фильма становится романс «Дорогой длинною» (вот эта версия): «В даль родную разными путями / нам отныне ехать суждено…» — вот что куда важнее всех войн на свете. Расставание и смерть; расставание как смерть — и смерть как расставание. Дорогой длинною, погодой лунною летит вдоль Серебряной реки удивительный поезд, и на каждом его вагоне светятся иероглифы: то ли «Ностальгия», то ли «Надежда».
«Остров Джованни» вышел удивительно вовремя, и не только потому, что это, по сути, оборотная сторона аниме Хаяо Миядзаки «Ветер крепчает», точно так же завязанного на Вторую мировую с точки зрения проигравших — и точно так же не оставляющего хорошим людям в предложенных условиях почти ничего, кроме мечты. Еще удивительнее пересечения «Острова Джованни» с событиями в Крыму и на Украине. Есть что-то из высшей, кэндзи-миядзавовской реальности в том, что фильм Мидзухо Нисикубо выходит ровно тогда, когда после каждого выпуска новостей хочется выть.
Но только выть — нельзя. Надо быть, как Таня и Дзюмпэй. Надо петь. —НК
15-летняя артистка театра и кино, вокалистка, актриса озвучения (русский голос Чайны Паркс из диснеевского сериала «Высший класс», кроме прочего). Сейчас Полина живет, что называется, на две страны: учится в Германии и работает в России. В фильме «Остров Джованни» озвучила советскую школьницу Таню.
— Как вы попали в этот проект?
— Меня просто позвали на очередной кастинг, сказали, что будет толковый фильм. Я специально приезжала из Германии, оказалось — не зря!
— Расскажите, как вас готовили к записи, знакомили с вашей героиней?
— Реплики других героев записывались параллельно с моими. Один из японцев очень хорошо говорил по-английски, мы с ним много общались, обсуждали Таню, какая она на самом деле, как выглядит, что любит, что у нее вообще за история. Мы разбирали даже мелочи: что она чувствует буквально во время каждой фразы, каждого вздоха, каждого движения и поворота. Всё детально, чтобы добиться безупречного результата. Работа над Таней была самая сложная, но она дала мне море опыта. Теперь я стала глубже видеть и воспринимать персонажей.
— Господин Нисикубо очень доволен тем, как вы справились со своей ролью. Озвучением в Москве руководил российский режиссер дубляжа, или всё полностью контролировали японцы? Сколько времени заняла запись?
— Всё было напрямую, режиссер фильма всегда был рядом, не отлучался ни на минуту, комментировал, его помощник переводил мне по-английски, мы быстро нашли общий язык. Огромную работу проделала Женя Давидюк, которая приехала с группой из Токио, она идеально знает японский. Боже мой, мне кажется, [иностранцу] невозможно так хорошо говорить по-японски… Она объясняла важные нюансы, которые помощник режиссера не мог перевести даже на английский. Запись длилась ровно три дня, но за эти дня мы очень подружились со всеми. Были прогулки по ГУМу, ужин в московской столовой (именно в столовой, видимо, чтобы почувствовать колорит нашей великой страны), «Чайхона» и многое другое. До сих пор переписываемся в фейсбуке!
— Когда шло озвучение, реплики японских артистов уже были на месте, или российская группа работала без оглядки на них?
— Вроде бы, японский звук уже был. Артисты работали с ним, насколько помню. Реплики Тани были начерно записаны в Токио Женей.
— Запомнился какой-нибудь особенный рабочий момент?
— Песни! О, это было что-то! Писали всего три песни, но достаточно долго, и сам процесс… Просто не передать словами! Это было жутко смешно, они не очень понимали, почему я именно так пою, исправляли русские ударения иногда, просили «не петь красиво»… Особенно долго учила песню на японском языке про стрекозу, «Акатомбо» или как-то так. Мне вся делегация японская объясняла, как слова произносить, куда ударения ставить, где вздох, где пауза… До сих пор это снится, и после записи месяца два напевала ее всегда и везде… Вообще, запомнилась вся творческая группа — превосходные, добрые и открытые люди! В конце вручила им всем наши русские матрешки. Пусть не забывают! После работы вместе ходили в рестораны, один из японцев постоянно снимал на камеру, чтобы смонтировать в дальнейшем фильм о фильме. Незабываемо!
— А вы следите за японской анимацией? Может быть, есть любимые фильмы?
— К сожалению, смотрела только «Унесенные призраками» — классика, по-моему, супер фильм! Но так чтобы специально следила за японской анимацией, такого нет.
— «Остров Джованни» сейчас прошел на ММКФ и, если всё будет хорошо, пополнит программу Большого фестиваля мультфильмов. Что вы хотели бы сказать зрителям?
— Знаете, фильм очень трогательный. Со смыслом, и очень глубоким. Я не буду много писать, вы всё увидите сами. Но самое главное — умейте прощать, даже если порой кажется, что вы правы, а другой человек виноват — лучше простить его. Жизнь не стоит на месте, она бежит, не оглядывается, время беспощадно, а люди не вечны. Лучше простить друг друга, чем жалеть всю жизнь. Это очень больно, когда уже поздно, уже невозможно. Очень больно, когда понимаешь, что никогда не увидишь человека, что мог просто простить его, но был недостаточно умен, а только уверен именно в своей правоте. Больно, когда ты мог быть рядом, но не был. Умейте прощать. ■
