Оргкомитет международного кинофестиваля в Торонто опубликовал 80-минутную запись беседы аниматора, режиссера и сценариста Мамору Осии («Патлейбор», «Призрак в доспехе», «Авалон», The Sky Crawlers) с кинокритиком Джесси Венте.

«Мне было года три, когда отец впервые повел меня в кино. На „Этот остров Земля“, Uchuu Suibakusen он у нас назывался. Классика научной кинофантастики. Не помню, о чём фильм; мутант какой-то с вот такими мозгами наружу гоняется за блондинкой. Ну, я был в восторге».

«Первая прочитанная манга? У старшего брата была — „Железный человек № 28“, про робота. Я наизусть ее знал, мог героев рисовать по памяти, и меня в школе поэтому не травили. Хотят тебя обидеть, ты им — раз, нарисовал чего-нибудь».

«Свой первый фильм я снял на 8-миллиметровую пленку. Отдал в проявку — а там нет ничего. Оказалось, что диафрагма при съемке была закрыта. Чудесный кинодебют, я считаю. Потом накопил на 16-миллиметровую камеру, тяжеленную такую, военные ими пользовались. Уронишь — ничего ей не будет. И вот я тренировался ее таскать. Только пленка мне была не по карману. И я эту камеру тягал везде, делая вид, что снимаю. Подкачался, очень пригодилось потом, когда в автомастерской подрабатывал. Какие уж там киношколы».

«Я копирую голивудские приемы, Голливуд копирует у меня. Оригинал или копия — не суть важно; главное — копировать с умом. Вы сейчас „Призрак в доспехе“ увидите, а мы, когда его снимали, очень, конечно, не хотели тянуть из „Бегущего по лезвию“ всё подчистую, но ведь город, дождь, все эти толпы азиатов, что ты будешь делать. Зато наша героиня не ест удона».

«После того, как я сделал два полнометражных „Патлейбора“ и заработал на них кучу денег, купил дом в горах подальше от Токио, переехал туда с собаченькой. А через полгода деньги закончились. Пришлось выдумывать новый проект, отправляться с ним в Bandai Visual. <…> Продюсер даже слушать не стал, вытащил томик манги Масамунэ Сиро и говорит: „вот, работай“. Так мне пришлось снять „Призрак в доспехе“. А тот, другой проект со временем стал фильмом Jin-Roh. Если бы я за него сразу взялся, мы бы тут сейчас, наверное, не сидели бы». (Jin-Roh был профинансирован в должном объеме после ошеломительного успеха «Призрака…» на Западе, ставшего полной неожиданностью для руководства компании Bandai Visual. В японском прокате оба фильма прошли без особенного успеха. — прим. ред.)

«Мой стиль в анимации — контроль информационных объемов. Например, в „Призраке…“ раза в три больше информации, чем в „Патлейборе“. „Невинность“ — еще более насыщенное кино по стравнению с „Призраком…“. Позднее я радикально снизил информационный объем: The Sky Crawlers, если оценивать его как массив данных, значительно проще „Невинности“. Помимо информации, есть такая материя, как время, и в The Sky Crawlers я плотно занимался внутренним временем картины. Вообще, моя работа во многом ближе к труду архитектора, чем режиссера».

«Учитывая текущее состояние аниме-отрасли, стоит ли ожидать фильмов вроде Tenshi no Tamago? О-ох. Подумать страшно! После того, как я его снял, мне три года работы не давали. Я же с этой картиной по миру пошел, она мне как несчастная дочь. А „Призрак…“ — другая дочка, которую и не надеешься замуж выдать, а она вдруг выскакивает за иностранца-миллионера. Есть в этом несправедливость. Но переснимать Tenshi no Tamago я не буду».

«Становится ли аниме в целом лучше? Честно говоря, аниме я почти не смотрю. Есть ощущение, что сейчас в японской анимации много внимания уделяется персонажам и сюжетам, но я совсем не чувствую в авторах ни позыва, ни страсти к придумыванию новых миров. Героев сводят к стереотипам, коммодифицируют, делают из них товар. Это удручает. Нужны новые миры, с ними придут действительно свежие персонажи. Что такое анимация, в конце концов? Создание новых миров». ■

Мамору Осии родился 8 августа 1951 г., в 1976 г. закончил Токийский университет свободных искусств (Tokyo Gakugei University), устроился на аниме-студию Tatsunoko и за годы работы в отрасли неоднократно поднимал развлекательную анимацию на уровень высокого кино. Лауреат премии Future Film Festival Digital Award Венецианского кинофестиваля (2008) за фильм The Sky Crawlers.

Японскую анимацию принято хоронить регулярно; в соответствии с этой традицией Артём Розанов написал для «Отаку» колонку о том, что важное аниме, похоже, в самом деле закончилось.

Буквально на днях японский Исследовательский институт по развитию медиа (MDRI) выпустил отчет, где говорится, что 2013 год стал самым прибыльным в истории японского анимационного рынка: его оборот составил примерно 242 млрд иен (более 2 млрд долларов США). В качестве предыдущей пиковой точки приводится 2006 год.

Ня, смерть.

Что это означает? Бизнес получил сигнал: все изменения, происходившие в аниме-индустрии последние лет десять, есть однозначное, безоговорочное благо. Тем не менее, тренды, столь позитивно влияющие на доходы компаний, порой кажутся сомнительными зрителям — именно зрителям, людям, которые привыкли ожидать если не приобщения к искусству, то, как минимум, достойного развлечения, не оскорбляющего их умственных способностей и эстетического чутья.

Шутка ли, но прошло уже добрых десять лет с тех пор, когда японское ТВ регулярно генерировало такие нестыдные сериалы, как «Изгнанник» или «Самурай Чамплу», а иногда и демонстративно соперничало с производителями полнометражных лент, давая жизнь шедеврам вроде «Агента паранойи». Основных причин, приведших к окончанию этого Серебряного века телевизионного аниме, — три.

Первая — переориентация телеконтента со зрителей на потребителей мерчандайза, которые под видом сериалов готовы принимать продвинутую рекламу подушек и фигурок. Вторая — стягивание практически всех телесериалов более-менее классического образца под бренд noitaminA на канале Fuji TV. В своё время появление этого слота преподносилось как некий прорыв, но инструментом преодоления застоя его можно вообразить только в случае признания этого застоя изначальным состоянием телевизионной анимации. Если же отталкиваться от ситуации не столь далекого прошлого (так и быть, оставим в покое времена «Бибопа», «Экспериментов Лэйн» и «Евангелиона», чтобы сегодняшняя сетка аниме-показов не выглядела совсем полным убожеством), когда у сериалов, сделанных для зрителей, был свободный доступ ко многим слотам разных каналов, то noitaminA — элемент не развития, а, напротив, гниения отрасли. Если реорганизовать книжный магазин, предусмотрев для серий классики одну-единственную полку, а остальные стеллажи под завязку забить отечественными дамскими детективами и фантастикой про космические войны казаков с американскими империалистами, то на перспективах развития современной русской литературы можно смело ставить крест.

Последний негативный момент — беспрецедентная консервация авторских представлений о визуальном облике аниме. Меняются технологии производства анимации, никуда не девается требование «усложнения» картинки, но результат — строго отрицательный. Коридор возможностей для тех художников по персонажам, которые стремятся дистанцироваться от набившей оскомину трафаретной халтуры, лишь сузился; по сути, единственной жизнеспособной альтернативой, на которую студии в отдельных случаях по-прежнему готовы перекладывать риски, осталось наследие Studio 4°C. Авторские миры подавляющего большинства научно-фантастических и фэнтези-сериалов утратили естественность, превратившись в безынтересную аляповатую мешанину, чьи создатели валят в котел визуального облика сериала всё, что попадется под руку, — им, в конце концов, не жалко — в надежде на зрителя, который обязательно найдет в получившемся рагу нечто свое. Такое свойство, к слову, удивительным образом характерно и для других аспектов новых сериалов: они настолько стремятся предложить всё сразу, что в итоге не предлагают толком ничего — и в девяти случаях из десяти достаточно бросить взгляд на картинку-промо, чтобы без колебаний отказаться от просмотра пилотной серии.

Впрочем, у нас было достаточно времени, чтобы свыкнуться с упадком телевизионного аниме, да и не стоит преувеличивать трагичность этого явления — в конце концов, сериалов, способных произвести впечатление исключительной силы, не так много. Гораздо неприятнее — быть сегодняшним свидетелем отказа Ghibli от статуса лучшей в мире студии полнометражной анимации. Масштаб этого события еще только предстоит осознать в полной мере, но одно понятно точно: исчезла огромная планета, в зоне притяжения которой, так или иначе, на разном удалении, с конца 1980-х находились режиссеры полнометражного аниме и отдельные картины, к студии прямого отношения не имевшие. Фактически это означает крах японской системы производства полнометражной анимации, не являющейся продолжением или ответвлением популярных циклов приключений Дораэмона, детектива Конана и др. Отныне все студии, рассматривающие возможность выпуска самостоятельного фильма, будут учитывать произошедшее с компанией троицы Миядзаки — Такахата — Судзуки: «Если Ghibli перестала считать эту деятельность осмысленной, стоит ли продолжать нам? И если всё-таки стоит, то как работать с рисками?» — ответы на такие вопросы определят судьбу и содержание будущих фильмов.

С какими именами и картинами теперь будет ассоциироваться понятие «полнометражное аниме»? Очевидно, Хаяо Миядзаки и Исао Такахата — счастливые пенсионеры, и вряд ли захотят вернуться в дело даже в качестве сценаристов или консультантов. Подмастерья главного волшебника «королевства снов и безумия» — Томоми Мотидзуки («Я слышу море»), Хироюки Морита («Возвращение кота»), Горо Миядзаки («Сказания Земноморья», «Со склонов Кокурико»), Хиромаса Ёнэбаяси («Ариэтти из страны лилипутов», «Воспоминания Марни») — тема чуть более интересная. В отношении первых двоих можно достаточно уверенно предположить, что ничего полнометражного они уже не снимут, а что касается Миядзаки-младшего и Ёнэбаяси, то есть все основания считать, что они — буквально вчера выпустившие свои вторые фильмы, обретшие голоса, исполненные амбиций — захотят и дальше работать в этом направлении. Быть может, даже не ограничатся голыми намерениями; но немедленно возникает вопрос: что у них выйдет без контроля Миядзаки-старшего, продюсерского таланта Тосио Судзуки и мощностей студии?

Второго августа наступившего года исполнится ровно семь лет со дня выхода в японский прокат The Sky Crawlers — последней анимационной ленты Мамору Осии. Даже если бы ее можно было поставить в один ряд с «Призраком в доспехах», «Невинностью» и «Яйцом ангела», всё равно выходило бы, что гений киберпанка, поэт старомодного будущего, энтузиаст военной техники и Восточной Европы, обожатель бассетов годами занимается чертовщиной, снимая экшн-фильмы и сериалы, точные копии которых способны делать десятки и сотни безликих режиссеров-поденщиков — и пока очень похоже, что Осии это нравится.

Кацухиро Отомо, страдающий гигантоманией и наслаждающийся страстью к масштабным разрушениям, был не особенно активен в последние годы: в 2013-м — короткометражная лента, а до того — игровой фильм аж в 2006-м. Режиссер, берущий длительные паузы на протяжении всей карьеры, наверняка не пропадет с радаров, но и о работах уровня «Воспоминаний» и «Стимбоя» мечтать теперь непросто.

Выйди тизер четвертого фильма Мамору Хосоды без описаний и пояснений, его с легкостью можно было бы принять за очередную телевизионную экшн-ерунду про ребят и зверят со странным оружием. Человек, в первых двух картинах так поработавший с материалом мусорного телевизионного аниме, что после просмотра оставалось только удивляться самой возможности появления подобных фильмов, оступился на «Волчьих детях Амэ и Юки» (может случиться с каждым) и, кажется, твердо намерен не возвращаться к мотивам своих удач. За решимость и целеустремленность Хосоды беспокоиться стоит вряд ли: однажды он даже призвал коллег по цеху больше заниматься самостоятельными полнометражными проектами, а не соглашаться на «Дораэмонов» и «Конанов».

Настоящий художник, целая студия в одном лице, Макото Синкай мгновенно нащупал свои темы и принялся успешно их разрабатывать, блистательно соединив городскую визуальную поэтику с лиричным внутренним монологом. К сожалению, с недавних пор Синкай ходит тропками гонконгского мэтра Вонга Кар-Вая, наступая на те же самые грабли: исконно свое, личное, уже не интересует его самого, а творческие поиски непременно сопряжены с отказом от прошлых достижений — вроде бы и остался ни с чем, а необходимость творить никуда не делась. Весь 2015 год Синкай пообещал провести за кропотливой работой над новым полнометражным фильмом, который, по его словам, обязан стать «более увлекательным и красивым», чем всё, что он сделал до этого.

Кто еще? Хироюки Окиура бесконечно талантлив, но, учитывая, сколько он вынашивал «Письмо для Момо», погоды не делает. Майкл Ариас ушёл в игровое кино и музыку, и в истории анимации так и останется автором прекраснейшего «Железобетона». С Dreaming Machine трагически ушедшего Сатоси Кона по-прежнему сложно: в 2012 году тогдашний глава студии Madhouse Масао Маруяма заявил, что у него нет средств на завершение ленты, однако он очень хочет выпустить фильм до наступления пятой годовщины со дня смерти великого режиссёра. Вряд ли он успеет до 24 августа текущего года.

Конечно же, всегда остается надежда на свежую кровь. Хироясу Исида — важнейший дебютант в японской анимации последней пятилетки, еще один поразительный универсал, своими интересами, эстетическими инстинктами и кругом образов напрашивающийся на сравнение с Синкаем, Studio Ghibli и даже Gainax. Пока пробавляется короткометражками, но каждая следующая оказывается продолжительнее предыдущей: если в «Признании Фумико» всего 2 минуты, то в Rain Town их уже 9 (и все они божественны), а в «Хинате и Аосигурэ», последней работе на сегодня, — 18 минут. Если через несколько лет ни одна крупная студия не даст Исиде карт-бланш на создание полутора часов своей волшебной анимации, можно считать, что аниме-индустрия изжила себя окончательно.

Положение дел, складывающееся вокруг полнометражной анимации, — чрезвычайно обидное, поскольку это совершенно уникальный — прежде всего, в силу набора выразительных средств — вид искусства, который либо приближается к качественному игровому кино, либо даже уходит в оппозицию к нему. Смотря Jin-Roh, вспоминаешь «Третьего человека» и «Головокружение» вовсе не потому, что фильм содержит отсылки к шедеврам Рида и Хичкока, но и потому, что Окиура добивается вполне сравнимого по силе эмоционального воздействия; Perfect Blue — не просто рисованная японская перепевка джалло и картин Брайана Де Пальмы, но абсолютно полноправный, первоклассный триллер; «Актриса тысячелетия», «Унесённые призраками», «Паприка» и «Сказание о принцессе Кагуе» — истории, которые невозможно рассказать на языке игрового кино, не превратив их в принципиально иные вещи.

К сожалению, современные тренды на рынке способствуют тому, что этот вид искусства перестанет существовать — по крайней мере, в том виде, в котором он кажется нам привычным по девяностым, нулевым и десятым годам. Слом механизма, позволявшего обслуживать риски, приведет к ограничению творческой свободы, более жесткому контролю за сценариями, темами, сюжетами; внедрение 3D и привлечение неквалифицированных низкооплачиваемых аниматоров из Южной Кореи и стран Юго-Восточной Азии — к ухудшению технического уровня картин. Анимационный вариант «Ханы и Элис» Сюндзи Иваи, с его мертвыми, глубоко противоестественными фигурами людей — вполне возможный тип облика большинства будущих японских анимационных лент; прямое следствие заката ручной анимации, который недавно предсказал Миядзаки.

Не исключено, что в какой-то момент любители полнометражного аниме в его нынешнем виде даже откроют для себя европейскую анимацию. В конце концов, «Тайна Келлс», «Иллюзионист», «Песнь моря», «Долгий путь на север» — это «уже не Disney, ещё не Ghibli», это близко и это красиво. —АР

Редакция «Отаку» не обязательно разделяет мнение колумниста.

Компания Reanimedia, под крылом которой основан и существует «Отаку», начала сбор предварительных заказов на лицензионные издания двух аниме-фильмов — «Письмо для Момо» Хироюки Окиуры и «Патэма наоборот» Ясухиро Ёсиуры. Первая картина с большим успехом прошла в программе фестиваля Reanifest, вторую зрители прекрасно встретили в кинотеатрах весной нынешнего года. Оба произведения локализованы собственными силами Reanimedia, и компания причисляет эти работы к числу лучших дубляжей режиссера Александра Фильченко. «Письмо…» выйдет на Blu-ray и DVD в трех вариантах, «Патэма» — в четырех (включая «суперлимитированное» издание с сувенирной подушкой и репликой письма из фильма).

Весной «Отаку» публиковал интервью с режиссером «Патэмы наоборот».

Кроме того, начался сбор предзаказов на русское издание романа Макото Синкая «5 сантиметров в секунду». Перевод Николая Караева долго не мог найти дорогу к читателям, но сейчас трудности позади, и в компании надееются, что книга займет место на полке поклонников режиссера, достойно проявившего себя на писательской стезе.

Это не просто новеллизация: самая крупная часть книги посвящена событиям третьей, самой краткой главки одноименного фильма.

Заказать все упомянутые издания можно в store.otaku.ru, дата выпуска у них общая — 15 февраля 2015 г. ■

Николай Щипков удивлен частотой, с которой авторы японской развлекательной продукции копируют чуждые для них культурные коды, и полагает, что с вызывающим восторги платьем короля дела обстоят довольно плачевно.

Пришло время умерить восторги и прекратить слепое поклонение японской анимации: российская аниме-субкультура уже достаточно взрослая, чтобы начать отделять зерна содержания от плевел формы. Аниме, бесспорно, несет позитивный заряд невероятной силы, способный найти путь к сердцу зрителя любого пола, возраста и национальности. Чтобы этот заряд не превращался в отрицательный, необходимо четко встроить аниме в нашу культурную систему. Как? Очень просто — при внимательном рассмотрении выясняется, что Фёдор Михайлович Достоевский и автор «Тетради смерти» Цугуми Оба не слишком различаются в контексте рассматриваемой проблематики. Такое взаимопроникновение культурных кодов Оскар Шпенглер, а вслед за ним и Николай Бердяев, называли псевдоморфозой.

Близость — не тождественность.

Термин «псевдоморфоза» (от греческого «псевдо» — ложь, и «морфос» — «форма») Шпенглер взял из общей геологии и минералогии. Знаменитый немецкий историософ хотел таким образом проиллюстрировать явление преобладания более старой культуры над более юной — тонкий момент, который редко проявлялся при лобовом столкновении цивилизаций, но стал актуален в наши дни господства глобализации.

Как проявляется псевдоморфоза? Заимствованная форма пытается выразить исконное национальное содержание. Хороший пример — русский рок, который привнес совершенно иные, новаторские смыслы в, казалось бы, уже состоявшийся музыкальный жанр, — при этом, однако, советские и российские рокеры практически никогда не превосходили американских или европейских исполнителей в качестве самой музыки.

Или нашумевшее несколько лет назад аниме «Первый отряд», нарисованное японцами по заказу русских продюсеров, — куда более яркая попытка бездумного переноса абсолютно чуждой формы в местную реальность. В чём проблема этого фильма? Вместе с формой аниме к нам перешло и его обычное содержание: школьница с катаной спасает мир со своими друзьями-накама в декорациях близящегося апокалипсиса. Хотели как лучше, получилось почти как в поговорке: для немца еще терпимо, русскому — смерть.

Почему вышло именно так, а не иначе? Разве нет у нас собственной истории? Или нельзя было снять более реалистичное, взрослое кино? Поставил же Мидзухо Нисикубо серьезную историческую драму о японских детях и Второй мировой — «Остров Джованни» — а мы чем хуже? Дело в том, что мы забыли, кто первым изобрел, между прочим, и форму, и содержание: просто сравните девочку Таню из «Острова…» — и Герду из «Снежной королевы». «Хорошо, положим, это форма, — согласится читатель, — а что насчет содержания?» Для ответа на этот вопрос самое время обратиться к антипсевдоморфозе.

Как думаете, спираль вращается по часовой стрелке или против?

Антипсевдоморфоза — это попытка выразить заимствованное содержание в диалоге с национальной формой. Японская национальная форма (в случае анимации) всегда оставалась примерно одной и той же — рождение аниме предопределено всем ходом развития японской средневековой живописи, а не только Осаму Тэдзукой или студией Toei. И хотя эта форма постоянно находилась под внешним влиянием — Диснея, «Союзмультфильма» и так далее — в ней всегда сохранялись характерные черты японского визуального стиля. Совсем не то с содержанием. Можно по пальцам пересчитать анимационные произведения, которые бы стремились найти и выразить сущность японского духа, японскую национальную идею, если хотите. Еще меньше вы найдете фильмов, дистиллированных и полностью очищенных от идейного влияния «западной» цивилизации.

Как ни обидно это было бы слышать японцам, но в середине XIX столетия для европейцев они были кем-то вроде туземцев, которым Запад нес «цивилизацию», прежде всего, в виде идеологии — и попутно открывал для себя новый рынок сбыта. К чести островных «туземцев», те проделали невероятный скачок за полтора столетия и во многом перегнали «открывший» когда-то их Запад. Во многом, но не во всём: став фрагментом христианского (точнее, постхристианского) мира, уже практически невозможно избавиться от гнетущего груза нескольких тысячелетий идейного поиска и духовного томления. Слишком уж многим, в том числе и частью национальной самобытности, японцы пожертвовали в стремлении стать «как белые люди».

«Свобода, ведущая народ» Эжена Делакруа в пересказе токийского корпункта армянского радио.

Поэтому так часто возвращаются к нам бумерангом идеи и образы, рожденные в нашей собственной культуре. Однако всем известен принцип испорченного телефона: образ не может подменить собой первообраз. Сколь ни пытается «Тетрадь смерти» походить на «Преступление и наказание» — всё не хватает мистической глубины; «Триган» тщится уложить идею греха и покаяния в прокрустово ложе трагикомедии; Code Geass — не «Бесы»; Steins;Gate — не «Матрица»; а «Идиот» Куросавы, к сожалению, совсем не на уровне «Идиота» Бортко.

А может, им не надо? В этом — величайшая трагедия аниме, постоянно пытающегося восстановить первообраз, которого японцы никогда по-настоящему не знали, не взращивали и не осмысляли столетиями — а просто взяли готовый продукт, совершенно не озаботившись сроком годности и возможной аллергической реакцией. Любая попытка переноса на инородную почву идеологической системы требует тщательной подготовки, крайней аккуратности и учета национальных особенностей. Иначе тщательно приготовленный деликатес оборачивается некачественным фаст-фудом, множит путаницу, способствует росту невежества и мракобесия. Короткая дорога не всегда оказывается простейшей.

А наша трагедия? В том, что мы заслоняемся от собственной культуры в пользу чужой, когда та сама перманентно бьется в конвульсиях вторичности. Мы переносим чужие проблемы на себя, не решив собственных — и тут уж недалеко до шизофрении. Возвращаться к вечным и нравственным темам, конечно, необходимо; разумно это делать в том числе с помощью аниме. Но поклоняться аниме не следует.

Король-то голый. —НЩ

Редакция «Отаку» не обязательно разделяет мнение колумниста. Однако предлагает числить ксилографию Дэвида Булла (Токио) по разряду квазиантипсевдоморфозы.

Студия Khara, известная главным образом по новым картинам из цикла «Евангелион», готовит 30 короткометражных фильмов разных авторов для показа в онлайн-видеосервисе NicoNico. Премьера первого мультика ожидается 7 ноября: короткометражка The Dragon Dentist писателя Отаро Майдзё (Ashura Girl, Speedboy) и аниматора Кадзуи Цурумаки («Дайбастер», FLCL) расскажет о приключениях девочки, которая вознамерилась лечить зубы дракону.

Антологию продюсируют Хидэаки Анно («Евангелион») и Нобуо Каваками, глава компании Dwango, владеющей сервисом NicoNico. Полное название проекта — Japan Anima(tor)’s Exhibition; отталкиваясь от этой странной записи Анно придумал маскота — схематичного человечка по имени (ТОР)-кун, а логотип антологии со вписанным в него (ТОР)-куном набросал самолично Хаяо Миядзаки (также сообщается, что миядзаковское название выкрасил в красный цвет не абы кто, а президент Studio Ghibli Тосио Судзуки). Официальный сайт традиционно скверно переведен на английский язык; в лаконичном комментарии сопродюсеры рассуждают о «гибкости самовыражения», «эксплуатации индивидуальных талантов» и «устремленности в будущее, свойственной японским анима(тор)ам», но главное, в общем-то, ясно по трейлеру без всяких пояснений: будет круто. —ВК