всё вместе аниме манга колонки интервью отвечает Аня ОнВ
10 заметок с тегом

Хидэаки Анно

Anno Domini

22 мая 2020 г. исполнилось 60 лет автору «Евангелиона» Хидэаки Анно. Многогранную фигуру одного из ведущих японских режиссеров анимации, художника, сценариста, актера и кинопродюсера обсуждают редактор «Отаку» Валерий Корнеев, руководитель аниме-клуба R.An.Ma Алекс Лапшин и медиаинсайдер Мирза Ипатов.

ВК: Итак, Хидэаки Анно — шестьдесят, с чем и его, да и всех нас тоже, можно поздравить. Когда мы слышим «Анно», что представляем себе в первую очередь? Очевидно, мы сначала думаем о «Еве» (как думаем о «Звездных войнах» при упоминании Джорджа Лукаса или вспоминаем «Звездный путь» при звуках фамилии Родденберри). Но Анно — надеюсь, собравшиеся разделяют это суждение — Анно гораздо больше, чем один только «Евангелион», — при всём уважении к фэнам «Евы». Давайте немного побудем слепцами, ощупывающими этого слона. Кто, на ваш взгляд, первичен: Анно-аниматор? Сценарист? Режиссер? Предприниматель? Отаку?

МИ: Жизнь Хидэаки Анно учит нас двум вещам. Первой: ничто не собьет тебя с пути, если у тебя есть любимое дело, и второй: только любимое дело спасет тебя, когда ты всё-таки собьешься.

ВК: Есть работы и есть стоящая за ними личность.

МИ: Насколько творец соответствует как личность масштабу своих работ — вопрос десятый. Тут, наоборот, многим кажется, что как раз работы в своем итоге не соответствуют масштабу личности. И вообще, мол, не стоит объявлять гениями людей, не сумевших довести до нормального финала ни одно из больших своих творений — будь то хлебнувшая сценарного маразма «Надя с загадочного моря», утонувший в черно-белом жертвенном пафосе «Ганбастер», брошенные на полпути «Он и она и их обстоятельства». Или вот, к примеру, «Евангелион», который Анно пытался закончить многажды, — обросший финалами, но так и не обретший сюжетного завершения (и уже мало надежд, что обретет). А те вещи, что на родине творца приписывают к безусловным триумфам, — новую «Годзиллу», например — лучше и вовсе приписать к бессмысленным безделицам, чтобы избежать разговора о деградации традиции в жерле поп-культуры.
Принесло ли ему это всё счастье? Вряд ли.
Принесло ли ему это денег? О да. У него теперь есть студия «Хара», владеющая всеми правами на евангелионовскую франшизу. Ему теперь принадлежат руины студии «Гайнакс», успевшей под началом лучших друзей Анно превратиться в полное непотребство.

ВК: Анно-демиург, Анно-постмодернист, «Ларс фон Триер от аниме» — эта его ипостась десятилетиями на виду, однако не забудем об Анно-аниматоре, рисовальщике. «Евангелион» как явление, безусловно, с нами навсегда. А с кем-то навсегда и «Кьюти Хани», и другие работы (это я так пытаюсь заступиться за «Годзиллу» — фильм всё же выдается в ряду других Годзилл, я его запомню надолго). Но одновременно остаются с нами разработанные Анно сцены из других аниме, тоже напрочь застревающие в памяти. Кульминация «Крыльев Хоннеамиз», мощнейшая, совершенно гагаринская по духу сцена старта космической ракеты — ее же создавал Анно, он автор раскадровок и ключевой анимации. Сопоставимый по драматизму эпизод в «Навсикае» Миядзаки с ползущим Богом-воином — тоже Анно.

АЛ: Точно. Так получилось, что я смотрел практически всё, что он снимал и рисовал. Вероятно, в первую очередь он не продюсер, не режиссер, а очень талантливый аниматор-постановщик. Визионер, как говорят. Отсюда и народная любовь, и все недочеты. Как аниматор он всегда старался не просто повторить уже достигнутое кем-то до него и ему приглянувшееся — он приумножал доставшийся капитал. Не «мальчик изобразил на картинке все свои любимые вещи», а «мальчик ОЧЕНЬ КРУТО изобразил все свои любимые вещи». В Осакском университете искусств двадцатилетний Анно, коротая время на лекциях, так прорабатывал прыжки автомашины, что остальные студенты-художники вокруг начинали сомневаться в выборе будущей профессии.

ВК: К счастью для сомневавшихся, из универа его быстро турнули за прогулы. Но с нужными ребятами он там зацепился. Речь о Хироюки Ямаге и Таками Акаи, без них не было бы заставок для НФ-конвента «Дайкон», этого трамплина для будущей «Гайнакс». Первый ролик они прямо втроем нарисовали, дальше команда росла.

АЛ: Потому что крутая анимация редко делается одним человеком, обычно это коллектив. Анно умеет находить хороших организаторов, продюсеров.

ВК: Как раз к продюсерству «Гайнакса» и «Дженерал продактс» (их первая, еще осакская фирма) вопросов всегда было выше крыши, особенно у налоговых инспекторов. У меня сложилось впечатление, что Анно с его фанатичной преданностью работе гасил тамошние разброд и шатание, пока студии оставались сравнительно небольшими.
Так вот, еще немного о крутизне рисунка. Все эти визуальные парафразы кадров разрушений, которые наносит ударная волна от ядерного взрыва (cначала вихрь в одну сторону, через секунду — воздушный удар обратно), в «Дайконе» они у него были, еще где-то — чувствуется, что человек пропустил через себя огромный опыт мастеров токусацу и бабахнул это самое токусацу на бумагу, на листы целлулоида. В игровом кино люди строили макеты, заморачивались с пиротехникой, мастерили костюмы кайдзю, — Анно впитал всё как губка и привил рисованной анимации. Конечно, здесь у него были предшественники, старшие товарищи — главным образом, мастер аниме-спецэффектов Итиро Итано и, видимо, в какой-то степени, Ёсинори Канада. Но Анно пошел дальше Итано, сплетая свою анимацию с собственным нарративом. В последних полнометражных «Евах» дело доходит до проверки на прочность зрительского восприятия, нашей способности обрабатывать визуальную информацию. Кто так еще может в современном аниме? Только Хироюки Имаиси в «Триггере». Поскреби «Триггер» — покажется «Гайнакс», то есть мы возвращаемся к Анно, к студии, где Анно играл одну из первых скрипок.

АЛ: К нашему мальчику возвращаемся. Когда Анно берется делать открывающий ролик для конвента научной фантастики, там не просто внутри оказывается вся фантастика, c Лукасом и «Марвелом», там будет и компьютерная графика (это в 1983 году!), и роботы, и школьницы. Дальше этого деятеля берет на работу Миядзаки, рисовать — конечно же — атомные взрывы и роботов, а потом Анно уже сам снимает совершеннно миядзаковскую по духу «Надю». И я сейчас только о труде аниматора, художника-постановщика. Про токусацу уже отмечено — Анно настоящий фанат и знаток сериалов со взрывами, роботами и кайдзю. Он с друзьями по «Дайкон-фильму» снимал офигенные любительские подражания, собственные версии этих вещей — «Возвращение Ультрамена», еще несколько странных и на всю голову прекрасных студенческих фильмов с макетами на веревочках и пиротехникой.
К чему веду. Продюсер и режиссер из него, действительно, может быть, не самые лучшие на свете. Думается, это несколько вынужденные амплуа, пришедшие на волне успеха. А так он по-прежнему восторженный мальчик, играющий в любимые игрушки — даже если это драма со школьницами Love & Pop, снятая на любительскую видеокамеру, или серьезный производственный фильм про Годзиллу. Поэтому от нового (последнего? ха!) «Евангелиона», с одной стороны, можно ждать абсолютно чего угодно. Мы ведь точно не знаем, чем увлекся визионер. С другой стороны, в 2014 году на встрече со зрителями Анно характеризовал свое творчество вполне конкретно: «Ничего не меняется: роботы, взрывы и девушки».

ВК: Немаловажный момент: Хаяо Миядзаки в лице Анно как будто получил «правильного» сына. Мы же помним публичные выяснения отношений с родным сыном Горо, когда тот подался в режиссуру. На этом фоне момент из «Царства грез и безумия», где Миядзаки-отец и Анно забавляются с самолетиком, выглядит полнейшей семейной идиллией. Есть еще очень милое видео из девяностых, где Миядзаки с какими-то документалистами бредет по пустыне Сахара, и вдруг к ним медленно приближается фигура в длинном плаще, как у Оби-вана Кеноби. Подходит и оказывается Анно, которого продюсер Судзуки тайно притащил в Марокко. Они потом обсуждают «Еву» и «Принцессу Мононоке», и Миядзаки сообщает, что сила Анно в искренности.
Кого Миядзаки позвал озвучивать авиаконструктора Хорикоси в «Ветер крепчает»? Анно он позвал.

МИ: В завершение надо сказать, что Анно всегда ухитрялся обмануть зрительские ожидания и выкатить такое, что от него ожидали меньше всего. Он всегда злил тем, как портил перспективные зачины и выкручивал неприглядной, болезненной изнанкой шедевральные нарративы. И в итоге прочно закрепился в истории — не тем, что смог так талантливо начать, а тем, как сумел испортить. Именно эти акты творческого разрушения оказались важнее и нужнее всего.
Он спасся каким-то невероятным образом, который невозможно повторить. Ради этого он погружал нас в собственное отчаяние, в неверие, в свой глубоко личный ад. Помогло ли это ему? Безусловно. А нам...
Нам — ни капельки. Но мы живы, и в этом есть его заслуга. ■

 561   2020   аниме   Евангелион   Хидэаки Анно   юбилей

Евангелие от Анно

Когда в МГУ и Сорбонне станут читать лекции по истории аниме, начинать их будут так: «Золотой Век японской анимации пришелся на 90-е годы двадцатого столетия. Образно говоря, все мы вышли из контактной капсулы Синдзи Икари...». О «Евангелионе», самом загадочном сериале за всю историю аниме, рассказывает Николай Караев.

Этот материал был опубликован в 7-м номере журнала «АнимеГид» в мае 2005 года и воспроизводится здесь с разрешения автора. Оригинал публикации можно скачать в pdf.

Ре­во­лю­ция? Эво­лю­ция? ЕВА­лю­ция?
Малый джентльменский набор сериалов, который бывалые анимешники рекомендуют к просмотру неоперившимся отаку, включает в себя, как правило, одни и те же названия. «Евангелиону» (ласково — «Еве») в этом наборе место найдется всегда. Может быть, с оговоркой «на любителя» — хотя тут же выяснится, что «любителей есть», и немало. За что любят Shinseiki Evangelion, сразу не объяснишь, ясно только, что сериал этот для анимешников — святое. Что и логично, и бесконечно странно. Логично — потому что так оно исторически сложилось: говорим «Ева» — подразумеваем «аниме». Ни одному другому сериалу не посвящено столько сайтов, владельцы которых пытаются понять, кто такая Рэй Аянами, куда делся второй Ангел и кто убил Ка... впрочем, спойлерить грешно. Безграничная популярность «Евангелиона» — научный факт, даже люди, почему-то оставшиеся к нему равнодушными, отмечают, что «что-то такое» в сериале есть. По статусу «Евангелион» равен «Войне и миру»: классика, как к ней ни относись.

А странно это потому, что чем-чем, а классическим аниме «Евангелион» точно не является, пусть он и набит стереотипами вроде большеглазых школьников. Прорисовка — не фонтан: одни говорят, что у студии Gainax было мало денег, другие — что режиссер Хидэаки Анно так всё задумал с самого начала. Сюжет только кажется обычным, на деле в нём чёрт ногу сломит, последние серии — и вовсе крутой авангард. Разве что тема ИБМ (идиотских боевых машин) раскрыта. Хотя это были не роботы...
«Ева» не произвела в аниме революции: мейнстрим по-прежнему течет по обжитому в 1980-х руслу, даже более поздний сериал-подражание RahXephon — исключение, подтверждающее правило. С другой стороны, «Еву» нельзя назвать и тупиковой ветвью жанра. «Ева» абсолютно, непререкаемо самодостаточна.
Получилось так, может быть, потому, что Анно не хотел произвести в индустрии переворот, заработать денег или снять нечто традиционно-добротное. Всё было куда проще и человечнее. «Говорят, что жить — значит меняться, — писал режиссер за три месяца до премьеры. — Начиная работать над сериалом, я хотел, чтобы по его завершении персонажи и мир преобразились. Таково мое искреннее устремление. Мне по силам вложить в Евангелион всего себя — человека, который за четыре года потерял всё и не мог ничего сделать. Эти годы я только и делал, что убегал, я был не мертвым, но и не живым. Я приступил к работе с одной мыслью: „Не убе­гать! Не убе­гать!..“».

ЕВЫ — не то, чем они ка­жут­ся
Впрочем, «Евангелион» имел все шансы стать красивой анимешной сказкой вроде Escaflowne. Сказки ведь бывают всякие: веселые, грустные, страшные. Только непонятными и безвыходными сказкам быть запрещено, эти свойства зарезервированы за реальностью. И не стоит уповать на то, что «Евангелион» — аниме. Биороботы-ЕВЫ тоже одеты в красивые доспехи, но наступит момент истины — и шлемы с масками будут сброшены.
Правда, поначалу всё выглядит достаточно романтично. Японский школьник Синдзи Икари управляет человекоподобным биороботом (Евангелионом) и истребляет плохих пришельцев (Ангелов). Как говорится, «есть такая профессия — Землю защищать». Вместе с ним человечество спасают две школьницы, Рэй Аянами (с голубыми волосами) и Аска Лэнгли-Сорю (с рыжими). Героическая троица состоит на службе у секретной организации NERV, возглавляемой отцом Синдзи, Гэндо Икари. Чем дальше в лес, тем опаснее Ангелы; однако люди из NERV — очаровательная Мисато Кацураги, спокойная Рицуко Акаги, мудрый Фуюцуки — найдут под началом бесстрастного Гэндо выход из любого положения. Одновременно разворачивается почти детективная интрига: оказывается, за спиной NERV стоит преследующий свои цели тайный комитет SEELE.
Всё верно, но... Что ЕВЫ, как совы из «Твин-Пикса», совсем не то, чем кажутся, несмотря на торчащие из них питающие кабели и электрический свет в глазах, — видно уже из первой серии. И это только начало; позже придется смириться с тем, что все упомянутые персонажи лишь хотят казаться такими, какими выглядят. Собственно, для того чтобы расшифровать сюжет «Евы», нужно понять истинные мотивы героев. Прямо по Конфуцию: «Не бойся, если люди не понимают тебя, бойся, если ты не понимаешь людей...».
А что вы думали — это мультик про то, как роботы с Ангелами дерутся? Нет, тут всё куда сложнее. Привыкайте к тому, что люди ведут себя не как в сказке: страдают — по полной, смеются — в голос, молчат — минутами. Один рассуждает о потерянном рае, другая выбирает себе в магазине купальник, третий пытается избавиться от депрессии, и всё это — в шаге друг от друга, без спасительных для психики зрителя переходов. Вы в жизни видели переходы?
Вот автомобиль Мисато перевернуло взрывной волной от сброшенной на Ангела бомбы. Синдзи, сын начальника NERV, уцелел чудом. И о чём, вы думаете, размышляет капитан Кацураги, мчась на полной скорости в резиденцию NERV, город Токио-3? о том, что единственное приличное платье пострадало и машина разбита, а по лизингу еще платить и платить... Не задался день. А Ангел — что Ангел? Ну — прилетел. Впервые за пятнадцать лет, да. Так на то NERV и существует, чтобы с Ангелами сражаться. И шуршат, шуршат цикады... Тоже не зря: в Японии насекомое «ш-ш-ш» слышно только в определенное время года, постоянное шуршанье — не к добру. Ну да, на Земле же теперь всегда жарко, потому что случился Второй Удар и полчеловечества погибло в природных катаклизмах и войнах. Только впечатление такое, что никого это особенно не волнует, — ни школьников, ни учителя истории. Человек способен привыкнуть ко всему.
Но: жить — зна­чит ме­нять­ся.

Ге­рой дол­жен быть... или не дол­жен?
Чем больше узнаешь о будущем «Евангелиона», тем больше запутываешься. Взять хоть Ангелов. Почему «Ангелы»? На крылатых белоперых созданий они не похожи — ни один. А похожи эти кошмарные куклы из ужасного далека на непотребных существ с картин Иеронима Босха. И тем не менее нам сообщают, что Ангелы состоят из материи, практически тождественной светы, и что вообще они — почти как люди. На 99,89 процентов. Опять же — взрослые этому не удивляются. А Синдзи, конечно, слишком неуверен в себе, чтобы задавать вопросы. Ангел — враг. Поймал врага в прицел — стреляй. Вот пуля полетела — и Ангел мой упал... Короче, одна неразбериха с этими врагами.
А герои кто?
Синдзи: беспрерывно страдает от одиночества и в то же время панически боится с кем-либо сдружиться. Или кажется, что боится?
Аска: ее смысл жизни — побеждать, она не остановится ни перед чем, лишь бы доказать, что она лучшая. Или кажется, что не остановится?
Рэй: аутичная, молчаливая, неулыбчивая, готова выполнить любой приказ Гэндо Икари. Или кажется, что готова?
В общем, ни одного приличного главного героя. Взрослые не лучше: комплекс на комплексе и травмой детства погоняет. Даже Гэндо — и тот какой-то странный. Почему командующий Икари ехидно улыбается, когда его заместитель Фуюцуки рассуждает о конце света?
В том и фишка: умножать число аниме про «борьбу бобра с ослом» Хидэаки Анно не захотел, и даже историю про то, как настоящее Добро побеждает всамделишное Зло, снимать не стал. А снял он конспирологическую фантастическую мыльную оперу с философским подтекстом. Даже не притчу, хотя если бы Евангелион был притчей о том, что победа над собой куда важнее победы над Ангелами, ему не было бы цены.
Нет, сюжет и не думает делиться на квест «внешний» и квест «внутренний». Скоро будет десять лет, как прогрессивное отачество гадает: о чём же «Евангелион»? О конце света, как мы его знали?
Но простите, по версии какой религии?

Бо­ги из би­о­ро­бо­тов
Религиозных мотивов в «Евангелионе» пруд пруди. Начиная с названия: «evangelion» с греческого — не что иное, как «евангелие» или «благая весть», «shinseiki» с японского — «новая эпоха». Итого — «благая весть новой эпохи», название, прямо скажем, не без претензии.

Ангелы с их странными, но вполне «историческими» именами (Сасиил, Ариил, Израфил...) и названные в честь волхвов компьютеры Центральной Догмы (Каспар, Бальтазар и Мельхиор), — тоже плоть от плоти иудеохристианской традиции. Как и Адам, Ева, Лилит, а также копье святого Лонгиния, стражника, которому выпало пронзить сердце распятого Иисуса. И еще — огромные световые кресты, крестик Мисато, девиз NERV, начинающийся со слов «Бог в своих небесах...». Не говоря о каббалистическом Древе Сфирот.
Есть, однако, мнение, что все эти символы Хидэаки Анно использовал намеренно, дабы смутить и без того перепуганного анимешника, спешно обложившегося сочинениями по еврейской мистике и христианской эсхатологии. А на самом деле «Евангелион» построен на традиционной японской религии синто: Синдзи, Рэй и Аска — это боги Сусаноо, Аматэрасу и Удзумэ, отпрыски божественных супругов Идзанаги и Идзанами. Копье Лонгиния — Небесное Копье из мифа о сотворении японского архипелага.
Есть другое мнение: описанный Апокалипсис — не христианский вовсе, а буддийский. И еще мнение — что толковать сериал нужно исключительно по Карлу Густаву Юнгу. Но тут мы рискуем забраться в напрочь непроходимые дебри. Да и какая, в конце концов, разница, о чём в «Евангелионе» рассказывается? Может быть, о создании Бога. Или о воскрешении Бога. Или даже об убийстве Бога. Может, о локальном Апокалипсисе в сознании Синдзи. Или о глобальном, космических масштабов. Кого это интересует — тот может посмотреть полнометражный фильм «Конец Евангелиона» и, простите за каламбур, вконец же озадачиться.
Между тем эксперимент, который проводит Анно, прост. Если бы любой из нас мог стать Богом; если бы нам дали право пересотворить реальность так, как нам того хочется, — каким стал бы мир?

Ког­да прой­дет боль
Аниме, фантастика, экшн, комедия, мистика, религия, философия — это для Евангелия от Хидэаки Анно лишь декорации. Объясняет Анно решительно не то, что показывает. «Я размышлял о том, смогу ли наполнить фильм тем, что чувствую сам. Я знаю, что это жестоко, сложно и бессмысленно — но именно к этому я стремлюсь. И я не знаю, каков будет результат... история во мне еще не закончена».
История Синдзи Икари, Хидэаки Анно и того, кто смотрит «Евангелион», продолжается двадцать шесть серий. Ты следишь за битвами с Ангелами, переживаешь за Синдзи, норовящего сбежать от жестокого отца, смеешься, когда Аска в очередной раз орет «анта бака!», «ты дурак!», пытаешься понять, почему так странно ведет себя Рэй, разгадываешь шарады и постепенно вживаешься в шаткую сериальную идиллию. Но тебя предупредили: конец света не за горами. Режиссер аккуратно подводит героя, себя и тебя к той черте, за которой провал. Потом декорации исчезают — и вы трое начинаете судорожно искать выход.
Главное — не убегать. От себя далеко не убежишь, и если твоя жизнь превратилась в страдание, остается одно: стать самому себе Богом и пересобрать себя заново. Когда это происходит, разница между Синдзи Икари, Хидэаки Анно, зрителем и Богом исчезает. И провал — исчезает тоже. И происходит чудо.
...Предположим — просто предположим! — что NERV прав, что Бог в небесах всё-таки есть, и что Он помогает тем, кто сбился с пути, расставляя на этом самом пути знаки: освобождение от страдания — вон в той стороне.
Для од­них та­ким зна­ком мо­жет стать пинкфлой­до­вс­кая «Сте­на».
Для дру­гих — «Приг­ла­ше­ние на казнь» Владимира Набокова.
Для треть­их — «Еван­ге­ли­он Но­вой Эпохи».
Мы жи­вем в эпо­ху Еван­ге­ли­о­на. Спел же Бо­рис Гре­бен­щи­ков за­дол­го до по­яв­ле­ния се­ри­а­ла, но точь-в-точь о нём:

Так пусть идет дождь,
пусть го­рит снег,
пус­кай по­ет смерть
над гус­той тра­вой.
Я хо­чу знать,
прос­то хо­чу знать,
бу­дем ли мы тем, что мы есть,
ког­да прой­дет боль.

Под странным Древом дремлет ЕВА, секретный NERV на Древе том...
Иудейские мистики-каббалисты верят в то, что Бог «раскладывается», оставаясь при этом единым и неделимым, на десять атрибутов, ступеней лестницы мистического откровения, проявлений вовне, позволяющих нам познать божество. Десять божественных качеств получили в каббале название «сфирот», или «чисел» (единственное число — «сфира»). «Совокупность десяти сфирот, образующая Древо Сфирот, — пишет авторитетный исследователь каббалы Гершом Шолем, — понимается как динамичное единство, в котором раскрывается жизнедеятельность Бога».
К «Еве» эти рассуждения имеют самое прямое отношение. Древо появляется там постоянно: два раза во вступительном ролике; на потолке огромного кабинета Гэндо Икари; в фильме «Конец Евангелиона». Попыток связать происходящее с теорией каббалы делалось множество; приводимый здесь расклад главных персонажей — одна из них.
В каждом персонаже доминирует качество «его» сфиры. Например, Синдзи — основание (последняя надежда человечества); Рэй — непреходящее сияние (по-японские ее имя означает и «ноль», как в ЕВЕ-00, и «луч», от английского «ray»); Аска — победа (стремление побеждать) и так далее. Вместе с тем каждый персонаж заведомо ограничен и «неполон», ибо лишен качеств других сфирот.
При анализе Древа по вертикали каббалисты выделяют три столпа. Главный столп «образуют» отец, мать и сын Икари, а также Ангелы, с которыми эти трое находятся в загадочной связи. Левый столп — Колонна Суровости, и чем дальше от Короны Бога, тем «холоднее» персонаж. Правый — Колонна Милосердия, и чем дальше от короны, тем персонаж эмоциональнее.
По горизонтали Древо делится на три треугольника (не считая особенной сфиры Малхут). Первый — треугольник наивысшего знания, которым обладают Гэндо и его доверенные лица. Второй — три аспекта женского начала: материнство, ученость, любовь; эти же аспекты заключены в трех компьютерах Центральной Догмы. Третий — три избранных ребенка, три пилота.
Сфиры связаны между собой по сложной схеме двадцатью двумя линиями, каждой из которых соответствует буква еврейского алфавита. Сфира Тиферет (Юи Икари) на особом положении — она связана напрямую со всеми сфирот, кроме Малхута. Остальные линии отображают связи между персонажами — росдтвенные, любовные, дружбы-ненависти. На досуге каждый может изучить эти связи более подробно.
Кстати: каббалисты считают, что в каждой сфире отражаются все остальные сфирот. С этой точки зрения Хидэаки Анно — завзятый каббалист, его герои много рассуждают об отражениях в душах друг друга. И если соотношение сфирот и персонажей соответствует истине, приходится признать, что девиз NERV («Бог в своих небесах — и в порядке мир!») — не пустой звук: в этой организации в «разобранном виде» работает единый и неделимый Бог. ■

Журнал «АнимеГид» издавался в Москве с ноября 2003 по ноябрь 2010 года, всего вышло 39 номеров. Часть редакционного коллектива сейчас работает над «Отаку».
 415   2019   аниме   Евангелион   НК   Хидэаки Анно

Годзилла: возрождение

«Годзилла» Хидэаки Анно оказалась не просто тридцатым фильмом о том, как человек в резиновом костюме упоенно крушит картонный Токио, а в первую очередь сатирой о бюрократии, политиканстве и параличе власти. Когда невесть что заплывает в Токийский залив, начинается череда многоуровневых совещаний — министерства и ведомства не могут решить, в чью юрисдикцию входит кайдзю, перекидывают друг на друга ответственность, заслушивают палеонтологов, рассаживаются во всё новых war rooms, собирают конституционных экспертов для выяснения правомерности использования Сил самообороны, бесконечно инициируют протоколы, спорят с американцами, спорят с ООН, недоговаривают на пресс-конференциях, говорят лишнего на следующих пресс-конференциях, сливают факты в СМИ и т. д. Первый выстрел из оружия по Годзилле делают на 50-й минуте фильма! После чего монстр живописно выносит половину города вместе с министерствами, и в дело вступает более лучшая молодая бюрократия. И основывает временный штаб. И проводит правильную летучку. И слушает каких нужно ученых!

Местами это нежданный ремейк «Доктора Стрейнджлава», местами — почти документальный повтор событий вокруг фукусимской катастрофы. Местами — ожидаемый ремейк «Евангелиона»: в созданном молодыми специалистами мозговом центре легко угадываются очертания NERV, вдобавок Анно практически переснимает «операцию Ясима» из «Евы», только вместо стрельбы всей электроэнергией Японии по ангелу тут весь японский химпром сначала вырабатывает средство для заморозки Годзиллы, а потом накачивает монстра этим составом, как свифтовского Гулливера. Эпизод, когда колонны автонасосов и цистерн мчатся на заморозку Годзиллы, удивительным образом чуть не покадрово воспроизводит советский фильм «Прорыв» о заморозке размыва в ленинградском метро.

А еще Анно с этой «Годзиллой» собрал какую-то уйму денег и выкупил права на «Евангелион», который теперь целиком и полностью принадлежит его студии khara. ■

 204   2018   Годзилла   кино   токусацу   Хидэаки Анно

Постъевангелион. 20 лет спустя

4 октября исполнилось двадцать лет с момента выхода в японский телеэфир первой серии «Евангелиона», во многом определившего букву и дух современного аниме. В связи с юбилеем Николай Щипков написал для «Отаку» колонку о бесконечной восьмерке.

«„Ева“ — это история, которая повторяется» — Хидэаки Анно

Стандартный формат текста о художественном произведении массовой культуры, которому вот-вот исполнится одна пятая века, — некролог. Однако не в случае «Евангелиона». Спустя такое количество времени, что вспоминать сериал должны были бы только киноведы да ностальгирующие по юности 35-летние старцы, он не только здравствует, но буквально месяц назад получил в Японии переиздание на Blu-ray. Оригинальное 26-серийное аниме в очередной раз перерисовали и дополнили парой сцен; даже если не считать цикла кинофильмов Rebuild of Evangelion, все уже давно потеряли счет его ремейкам и перепевкам. В чём же причина неугасающей популярности?

Хидэаки Анно так перегрузил свой opus magnum символизмом, неясностями, перипетиями и недосказанностью, что по поводу его самых туманных намеков спорили, спорят и будут спорить. Разбирали покадрово и будут разбирать. Писали пространные простыни рассуждений-на-тему, говорили о «транснациональном медиакульте» и составляли почти религиоведческие трактаты. Всё это было и всё, по-видимому, на этом не закончится.

Но чтобы ответить на поставленный вопрос, оставим пока споры на тему границ и глубины дискурса «Евангелиона» и обратимся к фактам. «Евангелион нового поколения» таким вихрем ворвался в мир анимации, оставил такой яркий след в ее истории потому, что, судя по всему, автор сериала сумел ухватить нерв времени. Напомню, первая половина 1990-х в Японии — это период заметного экономического спада, а также урезания финансирования индустрии рисованных развлечений. После провала в прокате в конце 1980-х «Акиры» и «Крыльев Хоннеамиз», свежие идеи и визуальные новшества на некоторое время ушли из телевизионного и полнометражного формата, а на передний план индустрии вышли OVA, выходившие на кассетах. Их количество резко выросло до невиданного ранее масштаба, что не могло не сказаться на общем качестве, однако среди них можно вспомнить и достойные образцы — например, Legend of the Galactic Heroes или «Моя богиня!». Впрочем, для японской анимации в целом это всё же был период стагнации (что особенно заметно при сравнении с предшествовавшей и последующей пятилетками). Связано это было не только с уменьшением денежных потоков, но с идейным и стилистическим застоем. В нестабильное время аниматоры решили не рисковать и пошли путем наименьшего сопротивления. И если вы думаете, что клише у фанатов того времени не сидели уже глубоко в печенях, то глубоко ошибаетесь. Сидели. Еще как.

Не появись «Евангелиона», многие хорошо известные сериалы последней двадцатилетки либо вообще никогда не увидели бы свет, либо выглядели бы совершенно иначе. Экспериментаторам Сатоси Кону и Макото Синкаю негде было бы развернуться. Синъитиро Ватанабэ и Ёко Канно вряд ли бы решились на такой опыт, как неоретрокосмический вестерн. Сериалам вроде «Эрго Прокси» или Mushishi точно не было бы ходу, не говоря о таких слабовменяемых и откровенно авангардных проектах как «Эксперименты Лэйн» или Texhnolyze. Ходу не было бы в аниме; у манги, где неординарности и смелости живется легче, всегда был свой, отличный путь.

Так в чём было новаторство «Евангелиона» и почему оказанное им влияние чувствуется даже сейчас? Одно можно сказать определенно: оно было не в сюжетной завязке. Хотя тот факт, что сюжет быстро сошел с накатанных рельсов, чаще всего объясняют тем, что Анно очень хотел снять эдакую деконструкцию жанра, да еще и наполнил ее, нахватавшись фрейдисткого психоанализа и поверхностного религиоведения, всякой заумной терминологией. Может быть. Это не главное.

Есть, по моему мнению, две главные вещи, которые отличали «Евангелион» от остальных сериалов той эпохи. Первое: точно схваченный авторами психологический нерв исторического момента — переживания переходного периода в постиндустриальное и постмодернистское общество. Это и проблемы межличностной коммуникации, разобщенность и разделенность социума, и бегство подростков от самих себя, замыкание в виртуальной реальности, и поиск своего я в новой среде, враждебной по отношению к одинокому человеку. И все эти вопросы конкретной эпохи были заданы в такой общефилософской форме, что легко при необходимости соотносились с проблемами более общего, высокого, вневременного порядка.

С другой стороны, своему времени созвучно свое искусство, поиски ответов на вечные вопросы каждый раз приходят в новой форме. Иногда ответ искусства на эти вопросы весьма точен и адекватен — тогда рождаются шедевры, как, например, было в эпоху европейского Ренессанса. Великих мастеров XV—XVI веков современники даже называли divino, «божественными». А в ином случае искусство спотыкается, терзается, мучается, но не может в адекватной форме выразить искания своего времени — тогда на смену гармонии приходят дисгармония и растерянность; характерный пример — авангард начала XX столетия, апофеозом которого стал печально известный черный квадрат. Проблемы, связанные с новым витком индустриализации и мировыми войнами были, а классическое изобразительное искусство дать им точное выражение уже не могло — поэтому так прямо и заявило: «мы в тупике!» Ну, то есть, конкретный тупик и изобразило.

«Евангелион» сложно отнести к той или иной группе с полной определенностью. Это его отличительная черта: он одновременно и следует, и не следует архетипическим шаблонам. Сериал построен на противоречиях, противоречиях формы и содержания, которые отражают мятущийся и неопределенный дух эпохи. Волосы персонажей, с одной стороны, согласно анимешным канонам тяготеют к неяпонскому разноцветью, при этом зритель не наблюдает откровенного фарса зеленых или пурпурных оттенков. Сюжет использует классические ходы, экспозиции и повороты, но показывает их под совершенно новым углом. Ключевой персонаж, по всем правилам трагического пафоса призванный быть образцом храбрости и добродетели, на поверку оказывается трусливым, замкнутым и слабохарактерным, однако в критические моменты всё же проявляет подобающие герою моральные качества.

Через противоречия такого рода «Евангелион» пытается выразить невыразимое: трагедию поколения. И в каком-то смысле это получается. Сериал остается верен себе (в идее о противоречиях) даже в концовке — по сути, отсутствующей. Возникает ситуация, которую по-английски принято называть anticlimactic: кульминация есть, а развязки — нет.

Герои такого рода произведения, то есть трагедии, обязательно должны в развязке испытывать катарсис, нравственное очищение. Причем не просто очищение, а такое, которое вместе с ними переживает и зритель. Это ключевой момент европейского искусства, берущего свое начало в искусстве древнегреческом. На стыке этического и эстетического, в единый момент, происходит нечто мистического, почти религиозного свойства. Вспомним развязку гоголевского «Ревизора»: момент раскрытия главной интриги (не для зрителя, а для действующих лиц пьесы), момент развязки — это пятиминутное гробовое молчание. Пять минут молчания на сцене равносильны вечности. То же самое происходит и в «Евангелионе», в 24-й серии. Пять минут тишины и осознания чего-то и всего. Причем осознают и Синдзи, и зритель. Затем — занавес.

Однако если в гоголевской пьесе показ осознания, пробуждения ото сна и был главной целью, в «Евангелионе» всё иначе. Осознание-то есть, экзистенциальный страх бытия прямо и осязаемо чувствуется — а сил и мотивации выйти из этого порочного круга, сбросить ярмо страха, нет. Нет ни у Синдзи, ни у зрителя, ни у самого Хидэаки Анно. Оригинальные 25—26 серии — отмазка, высосанный из пальца, внушенный самому себе, искусственный и фальшивый катарсис. Вот и получается, что все трое обречены топтаться на одном месте: Синдзи всё так же боится садиться в робота, Анно не может закончить «Евангелион», снимая бесконечные ремейки и делая «режиссерские» переиздания, а зритель и фанат обречены на поиски смыслов, надеясь в их глубине найти ответы на вопросы, которые «Евангелион» задает, но на которые не утруждается ответить.

Пытаются на них ответить и большинство сериалов и фильмов последующего поколения, поколения постъевангелиона — но, в основном, всё так же безуспешно. Вот и получается, что «„Ева“ — это история, которая повторяется», повторяется, словно дурной сон, вот уже двадцать лет. Повторяется, а мы высматриваем, хотим высмотреть в этой бездне бессвязного и бессознательного то, чего там нет и отродясь не было.

Закончился ли в японской анимации период постъевангелиона? Пока ответ на поставленные новым дискурсом вопросы не найден — нет. Однако надежда еще остается, потому что ответ на них есть, и обитает он не в фанфикшне и не в Blu-ray-изданиях, а в голове автора, Хидэаки Анно. Сможет ли он найти в себе мужество «не убегать», подобно своему герою, и одним точным ударом навсегда закрыть проблематику «Евангелиона», достойно завершив его? Или же поиск ответа уже в руках нового поколения? Вопрос остается открытым. —НЩ

Редакция «Отаку» не обязательно разделяет мнение колумниста.
 59   2015   аниме   Евангелион   колонки   НЩ   Хидэаки Анно

Анонсирована антология Animator Expo

Студия Khara, известная главным образом по новым картинам из цикла «Евангелион», готовит 30 короткометражных фильмов разных авторов для показа в онлайн-видеосервисе NicoNico. Премьера первого мультика ожидается 7 ноября: короткометражка The Dragon Dentist писателя Отаро Майдзё (Ashura Girl, Speedboy) и аниматора Кадзуи Цурумаки («Дайбастер», FLCL) расскажет о приключениях девочки, которая вознамерилась лечить зубы дракону.

Антологию продюсируют Хидэаки Анно («Евангелион») и Нобуо Каваками, глава компании Dwango, владеющей сервисом NicoNico. Полное название проекта — Japan Anima(tor)’s Exhibition; отталкиваясь от этой странной записи Анно придумал маскота — схематичного человечка по имени (ТОР)-кун, а логотип антологии со вписанным в него (ТОР)-куном набросал самолично Хаяо Миядзаки (также сообщается, что миядзаковское название выкрасил в красный цвет не абы кто, а президент Studio Ghibli Тосио Судзуки). Официальный сайт традиционно скверно переведен на английский язык; в лаконичном комментарии сопродюсеры рассуждают о «гибкости самовыражения», «эксплуатации индивидуальных талантов» и «устремленности в будущее, свойственной японским анима(тор)ам», но главное, в общем-то, ясно по трейлеру без всяких пояснений: будет круто. —ВК

 7   2014   studio khara   аниме   антологии   ВК   короткий метр   Хидэаки Анно
Ранее Ctrl + ↓