всё вместе аниме манга колонки интервью отвечает Аня ОнВ

Бумеранг антипсевдоморфозы

Николай Щипков удивлен частотой, с которой авторы японской развлекательной продукции копируют чуждые для них культурные коды, и полагает, что с вызывающим восторги платьем короля дела обстоят довольно плачевно.

Пришло время умерить восторги и прекратить слепое поклонение японской анимации: российская аниме-субкультура уже достаточно взрослая, чтобы начать отделять зерна содержания от плевел формы. Аниме, бесспорно, несет позитивный заряд невероятной силы, способный найти путь к сердцу зрителя любого пола, возраста и национальности. Чтобы этот заряд не превращался в отрицательный, необходимо четко встроить аниме в нашу культурную систему. Как? Очень просто — при внимательном рассмотрении выясняется, что Фёдор Михайлович Достоевский и автор «Тетради смерти» Цугуми Оба не слишком различаются в контексте рассматриваемой проблематики. Такое взаимопроникновение культурных кодов Оскар Шпенглер, а вслед за ним и Николай Бердяев, называли псевдоморфозой.

Близость — не тождественность.

Термин «псевдоморфоза» (от греческого «псевдо» — ложь, и «морфос» — «форма») Шпенглер взял из общей геологии и минералогии. Знаменитый немецкий историософ хотел таким образом проиллюстрировать явление преобладания более старой культуры над более юной — тонкий момент, который редко проявлялся при лобовом столкновении цивилизаций, но стал актуален в наши дни господства глобализации.

Как проявляется псевдоморфоза? Заимствованная форма пытается выразить исконное национальное содержание. Хороший пример — русский рок, который привнес совершенно иные, новаторские смыслы в, казалось бы, уже состоявшийся музыкальный жанр, — при этом, однако, советские и российские рокеры практически никогда не превосходили американских или европейских исполнителей в качестве самой музыки.

Или нашумевшее несколько лет назад аниме «Первый отряд», нарисованное японцами по заказу русских продюсеров, — куда более яркая попытка бездумного переноса абсолютно чуждой формы в местную реальность. В чём проблема этого фильма? Вместе с формой аниме к нам перешло и его обычное содержание: школьница с катаной спасает мир со своими друзьями-накама в декорациях близящегося апокалипсиса. Хотели как лучше, получилось почти как в поговорке: для немца еще терпимо, русскому — смерть.

Почему вышло именно так, а не иначе? Разве нет у нас собственной истории? Или нельзя было снять более реалистичное, взрослое кино? Поставил же Мидзухо Нисикубо серьезную историческую драму о японских детях и Второй мировой — «Остров Джованни» — а мы чем хуже? Дело в том, что мы забыли, кто первым изобрел, между прочим, и форму, и содержание: просто сравните девочку Таню из «Острова…» — и Герду из «Снежной королевы». «Хорошо, положим, это форма, — согласится читатель, — а что насчет содержания?» Для ответа на этот вопрос самое время обратиться к антипсевдоморфозе.

Как думаете, спираль вращается по часовой стрелке или против?

Антипсевдоморфоза — это попытка выразить заимствованное содержание в диалоге с национальной формой. Японская национальная форма (в случае анимации) всегда оставалась примерно одной и той же — рождение аниме предопределено всем ходом развития японской средневековой живописи, а не только Осаму Тэдзукой или студией Toei. И хотя эта форма постоянно находилась под внешним влиянием — Диснея, «Союзмультфильма» и так далее — в ней всегда сохранялись характерные черты японского визуального стиля. Совсем не то с содержанием. Можно по пальцам пересчитать анимационные произведения, которые бы стремились найти и выразить сущность японского духа, японскую национальную идею, если хотите. Еще меньше вы найдете фильмов, дистиллированных и полностью очищенных от идейного влияния «западной» цивилизации.

Как ни обидно это было бы слышать японцам, но в середине XIX столетия для европейцев они были кем-то вроде туземцев, которым Запад нес «цивилизацию», прежде всего, в виде идеологии — и попутно открывал для себя новый рынок сбыта. К чести островных «туземцев», те проделали невероятный скачок за полтора столетия и во многом перегнали «открывший» когда-то их Запад. Во многом, но не во всём: став фрагментом христианского (точнее, постхристианского) мира, уже практически невозможно избавиться от гнетущего груза нескольких тысячелетий идейного поиска и духовного томления. Слишком уж многим, в том числе и частью национальной самобытности, японцы пожертвовали в стремлении стать «как белые люди».

«Свобода, ведущая народ» Эжена Делакруа в пересказе токийского корпункта армянского радио.

Поэтому так часто возвращаются к нам бумерангом идеи и образы, рожденные в нашей собственной культуре. Однако всем известен принцип испорченного телефона: образ не может подменить собой первообраз. Сколь ни пытается «Тетрадь смерти» походить на «Преступление и наказание» — всё не хватает мистической глубины; «Триган» тщится уложить идею греха и покаяния в прокрустово ложе трагикомедии; Code Geass — не «Бесы»; Steins;Gate — не «Матрица»; а «Идиот» Куросавы, к сожалению, совсем не на уровне «Идиота» Бортко.

А может, им не надо? В этом — величайшая трагедия аниме, постоянно пытающегося восстановить первообраз, которого японцы никогда по-настоящему не знали, не взращивали и не осмысляли столетиями — а просто взяли готовый продукт, совершенно не озаботившись сроком годности и возможной аллергической реакцией. Любая попытка переноса на инородную почву идеологической системы требует тщательной подготовки, крайней аккуратности и учета национальных особенностей. Иначе тщательно приготовленный деликатес оборачивается некачественным фаст-фудом, множит путаницу, способствует росту невежества и мракобесия. Короткая дорога не всегда оказывается простейшей.

А наша трагедия? В том, что мы заслоняемся от собственной культуры в пользу чужой, когда та сама перманентно бьется в конвульсиях вторичности. Мы переносим чужие проблемы на себя, не решив собственных — и тут уж недалеко до шизофрении. Возвращаться к вечным и нравственным темам, конечно, необходимо; разумно это делать в том числе с помощью аниме. Но поклоняться аниме не следует.

Король-то голый. —НЩ

Редакция «Отаку» не обязательно разделяет мнение колумниста. Однако предлагает числить ксилографию Дэвида Булла (Токио) по разряду квазиантипсевдоморфозы.
Поделиться
Отправить
Запинить
 27   2014   аниме   колонки   НЩ
Популярное