Гости столицы
На вопросы «Отаку» ответил Расселл Д. Джонс — автор романа «На Границе Кольца», в котором московский метрополитен обретает разум, ангелы смерти стирают в прах длинный список достопримечательностей, а готик-лолита Варя Воронцова усваивает ценный жизненный урок.
.jpg)
Писатель, критик, копирайтер. Родился в Волгограде, живет и работает в Москве. Аниме увлекся в 2005 году, с тех пор создал и поддерживает целую россыпь сайтов об аспектах японского анимационного искусства. Любимый фильм Хаяо Миядзаки — «Унесенные призраками». Любимые станции метро — «Площадь Революции» и глубокая «Арбатская».
Валерий Корнеев: Еще когда роман был доступен для ознакомления в Сети, к тексту как-то сам собой приклеился ярлык «анимешный». Понятно, что на восприятие читателя влияют иллюстрации в манга-стилистике, но в целом и фабула, и язык книги, кажется, лишены специального аниме-акцента (во всяком случае, обошлось без гигантских роботов и девочек-волшебниц); на городском фэнтези такого плана сделал себе имя тот же Лукьяненко. Когда читатели определяют книгу как «аниме-роман», они, по-вашему, что имеют в виду?
Russell D. Jones: Девочки-волшебницы вообще-то в наличии. То есть девушки-волшебницы. А также контрастные герои, резкие повороты сюжета, характер многих сцен… Аниме — это не только гигантские боевые человекоподобные вперемешку с обычными школьниками: есть определенный подход к построению характеров и к разрешению конфликтов. И попытки сделать синтоизм на отечественном материале, наверное. Ну, а еще анимешник среди героев повлиял.
ВК: Ваш герой Кукуня смотрит аниме и мастерит фигурки других персонажей — он, разумеется, по всем признакам анимешник (а то и отаку), но делает ли он анимешным сам текст? Вы чувствуете, что нащупали какую-то особенную тональность, или речь скорее идет о традиционной фантастике с элементом фансервиса для конкретной группы читателей?
RDJ: Вот чего не было в замысле, так это фансервиса. Была установка максимально воздерживаться от однозначно добрых и злых героев. Было стремление к выразительности — к «картинке». И была некая внутренняя свобода — пожалуй, именно это мне больше всего нравится в аниме. Невозможность предсказать дальнейшее, потому что логика не настолько прямая, как принято. И еще действует такой фактор, как непредсказуемость фантазии создателя. Но основная задача была в другом: представить обыденный мир метро чем-то особенным, неожиданным, без привлечения отработанных тем типа «камней с кладбища» или «двухметровых крыс». Одушевленность привычного — вот что хотелось воплотить. Новый ракурс. Если получилось похоже на Лукьяненко — куда деваться! Вероятно, мы с Сергеем Васильевичем черпаем из одного источника, только с разных сторон. За последние шесть лет к его книгам притрагиваться не приходилось. Другое дело — аниме.
ВК: Роман о судьбах приезжих; вы сами перебрались сюда во вполне сознательном возрасте — и на контрасте со станциями Кольцевой подаете город над ними как нечто почти безликое. Даже урбонимы за пределами метрополитеновских возникают ближе к развязке, когда дело доходит до светопреставления, и у вас там такое методичное перечисление, совпадающее с туристическими списками to do: разнести статую Петра, Кремль, Большой театр, ХХС — готово, готово, готово. Надземная Москва сегодня в принципе недостойна теплых чувств?
RDJ: Я обожаю верхнюю Москву — собственно, это была любовь с первого взгляда, когда в 19 лет впервые оказался в городе. Сразу стало понятно, куда мне двигаться после получения диплома.
Но события и герои романа тесно связаны именно с подземным миром, часть персонажей вообще никогда не поднималась наверх. Поэтому и поводов прогуляться по городу почти не было. История о пограничных делах предполагает некую однобокость; пытаться охватить всё — значит жертвовать осмысленностью. Для Деда (центральный персонаж) Москва и остальной мир — то, что он защищает, перенос места действия туда означает поражение.
ВК: Порой достаточно цепочки названий, чтобы объяснить «насмотренному» отаку общую канву и дух произведения. Через какие аниме вы объяснили бы свой роман?
RDJ: «Темнее черного», «Икс», «Эрго Прокси» и, пожалуй, Boogiepop Phantom будут ближе всего. И еще «Тоторо», конечно: то, что вместа леса нас окружает город, ничего по сути не меняет. Главное, уметь смотреть — и не бояться увиденного.
ВК: Графика в книге и глава-приквел с комиксом на сайте здорово способствуют восприятию истории. В отличие, скажем, от японцев, где вселенную литературного произведения обычно иллюстрирует один художник, вы сразу привлекли к оформлению целую группу авторов. И та самая «картинка» получилась ощутимо раздерганной стилистически — как в антологиях вроде Batman: Gotham Knight, когда знакомый всем герой терпит метаморфозы в руках разных художников. С вашими персонажами читатель только знакомится. Не боитесь так размывать их облик?
RDJ: Тут надо пояснить: проект «На Границе Кольца» был для меня большим путешествием в мир русскоязычных художников и комиксистов. Чтобы понять, что Сайрин подходит лучше всех, следовало понять, кто такие эти «все». Манга Алины Ерофеевой далеко не сразу стала тем, что она есть — во многом это связано с тем, что мне приходилось банально учиться общению с художниками и пониманию того, что это за тип, и какие градации внутри этого типа. Причем каждая иллюстрация, за исключением редких случаев фанарта, оплачивалась из моего кармана. Похоронить нарисованное из опасений, что читатели запутаются, просто духу не хватило.
Кстати, они не были созданы одновременно. Первая иллюстрация была закончена в марте 2011 года (а заказана в декабре 2010-го), последняя — в начале текущего года. Растянутый во времени процесс, который очень многое мне дал, и по опыту, и по знакомствам с разными замечательными людьми. Для новой книжки буду действовать иначе.
ВК: Новой книжки в этом же сеттинге? Вселенная «Границы» будет расширяться?
RDJ: Планы поработать над продолжением «Границы» у меня есть, но я в этом отношении «слон» и вынашивать идею буду долго.
Новая книга — цикл научно-фантастических и социально-фантастических повестей о будущем, в котором хотелось бы жить. То есть не утопия, не антиутопия, не космоопера и не постапокалипсис, а что-то вроде того, что братья Стругацкие сделали в повести «Полдень, XXII век», только более сконцентрированно по героям и территории. Очень много мыслей и идей накопилось о том, каким могло бы быть это лучшее будущее, а художественная форма позволяет реализовать всё в наилучшем виде. Вот и реализую понемногу.
Предвосхищая возможный вопрос: понятия не имею, насколько повлияет мое пристрастие к аниме. Как и в «Границе», здесь решаются вполне определеные художественные задачи. Аниме — всё-таки скорее метод. «Как», а не «про что».
