всё вместе аниме манга колонки интервью отвечает Аня ОнВ
31 заметка с тегом

полный метр

Позднее Ctrl + ↑

Влог «Отаку на видео», день 36

Тридцать шестое японское мини-включение: корреспонденты «Отаку» рассказывают о новом полнометражном аниме Хаяо Миядзаки Kaze Tachinu, лидирующем в японском кинопрокате.

Сад изящных слов

Июньским днем, в самом начале сезона дождей, школьник Такао встречает в токийскому парке женщину: та, сидя под навесом, пьет пиво и закусывает его шоколадом. Какое-то время они по-японски молчат вместе. На прощание женщина декламирует древние стихи-танка:

раскаты грома
вдалеке едва слышны,
всё небо в тучах;
коль дождь начнется, тебя
увижу я, быть может?

Так начинается история классической японской любви, которая пишется знаками «грустное одиночество» и длится не дольше, чем идет дождь, — если, конечно, не случится какое-нибудь чудо.

То ли девушка, а то ли виденье с лагером Suntory Kin-Mugi, «Золотая пшеница».

«Сад изящных слов» еще короче, чем «5 сантиметров в секунду», но эти 46 минут вывернут вашу душу наизнанку, если у вас есть опыт, позволяющий хоть на йоту отождествить себя с героем или героиней, — а такой опыт, наверное, есть у каждого. И если бы режиссером был кто-нибудь помимо Макото Синкая, это аниме застало бы вас врасплох. Впрочем, оно так и так застанет вас врасплох. Синкай доказал, что умеет делать резкие движения, когда после «5 сантиметров» выдал неожиданно миядзаковских «Ловцов забытых голосов». В «Саде» ему с легкостью удалось пересинкаить самого себя. Гении повторяются, потому что так или иначе говорят об одном, но их повторы похожи скорее на фракталы. Каждый следующий фильм Синкая оказывается по-своему ярче, ударнее, сильнее предыдущего.

Повторение пройденного тут, безусловно, есть. Птицы всё так же кружат по безбрежным небесам, облетая небоскребы на недостижимой высоте, и пунктир дождя по-прежнему льнет к суровой тверди, и поезда, мчащие навстречу друг другу, в точке А встречаются на несколько мгновений лета, чтобы потом разъехаться (навсегда ли?) в направлении точек Б и В на разных концах земли, и круги на лазурных лужах живут таинственной жизнью, и финальная песня, точно как в «5 сантиметрах», расставляет точки над «i» (а также над иероглифом «вода», превращая его в «вечность»: 水 — 永). И всё-таки это совсем другая история, ничуть не похожая на то, что делал Синкай до сих пор. Собственно, и сам режиссер говорит, что «Сад» — его первый фильм о любви в традиционно японском смысле слова. И еще — что это его лучшая картина на сегодня (это правда).

Блики норовят расцветить каждый кадр в неожиданных местах.

История вроде бы простая. Есть юноша Такао — углубленный в себя, одинокий, мечтающий не о блестящей карьере, а о том, чтобы своими руками изготавливать обувь. Есть Юкино, которую что-то гложет, иначе она не просиживала бы дни в парке в компании пива и шоколадок, прогуливая работу. И есть нечто между ними. Эти двое по всем параметрам — из разных миров. Симметрия, двойственность, совмещение противоположностей подчеркиваются в «Саде» всеми возможными способами: дети и взрослые (Юкино старше Такао — не фатально, но в сравнении с его пятнадцатью годами она определенно взрослый человек), школа и офис, пиво и шоколад, солнце и дождь, синева и зелень, город и парк, те же разнонаправленные поезда; даже зонты Такао и Юкино, наблюдаемые сверху, движутся по гармоничным траекториям, напоминающим про «инь» и «ян». Так Синкай, верный ученик японских литераторов древности, задает структуру повествования. Вопрос в том, стоит ли хоть одна структура несчастливого финала. Точнее, можно ли выйти из заведомо несчастной структуры, чреватой очередным разлетом лепестков сакуры forever and ever, на следующий уровень. И что на этом новом уровне будет ждать героев.

Очень не хочется спойлерить, потому что за 46 минут на экране происходит немногое, а пересказывать такие фильмы грешно. С другой стороны, три четверти часа Макото Синкая — это часы и часы других режиссеров. Всё дело в классической японской литературе, которую Синкай изучал в университете. Фильм не зря называется «Сад изящных слов»: кото-но ха, дословно «лист(ья) речи», — это как раз литературная лексика, изящная словесность, которая и красива, и правдива, — в противоположность словесности нынешней, легковесной, стыдливо прикрывающей всякую непривлекательную фигню, творящуюся в голове и на душе. Проза жизни потому и поверхностна, что всегда равна лишь самой себе, между тем классическая японская литература — не просто описание, не голый нарратив, но выявление самой сути, возможное лишь тогда, когда о ней не говорится прямо. И это вовсе не парадокс: слова несовершенны, обхитрить их можно, только превратив речь в искусство. Синкай следует этой благородной традиции: в его фильмах (за исключением, может быть, «Ловцов забытых голосов», отдающих должное более прямолинейным историям Хаяо Миядзаки) рассказывается одно, а объясняется чуть другое.

Дождь — полноправное действующее лицо фильма.

Так и тут: история «Сада» — это не только Юкино и Такао, каждый со своим прошлым, но и синкаевские пейзажи, в которых преобладают оттенки зеленого, и иньяновская симметрия, и стихи из «Манъёсю», и игра иероглифов (о которой — в очередном выпуске лингвистической колонки), и музыка — на сей раз не Тэммона, а Дайскэ Касивы, в основном лиричнейшее фортепиано, — и едва заметные, виньеточные, мелькающие краткий миг и ловимые краем глаза полунамеки. Может, это и синдром поиска глубинного смысла, но на книжной полке Юкино кроме ожидаемых томов об истории японской литературы стоит японское издание романа фантаста Конни Уиллис Passage, то есть «Переход», и читает героиня книгу Нацумэ Сосэки под названием «行人», то есть «Идущий мимо»; вряд ли случайно оба названия сообщают о преходящести чего-либо. Вообще говоря, эта преходящесть предопределена уже в первой сцене аниме. Если один человек надеется увидеть другого, «коль дождь начнется», что будет, когда небо просветлеет? Как говорит Такао: «Я поймал себя на том, что перед тем, как уснуть, и за миг до пробуждения молюсь о дожде…» А есть еще совсем незаметный намек в самом конце: английские слова, идущие по краешку письма, — «…up and fell in love, I asked my…», текст песни Que sera, sera («Что будет, то и будет»), которую поет Дорис Дэй в фильме Хичкока «Человек, который знал слишком много». И эта отсылка ведет всё к тому же вопросу: пять сантиметров в секунду — это константа, или же на деле будущее не предопределено?

Но — довольно. В фильмах Синкая нельзя анализировать каждый кадр; эти фильмы так устроены, что система символов в них не то что смыкается с повествованием — она и есть само повествование. Это воистину сад слов, образов, смыслов. Листья образуют сад, но сад больше их суммы. Точно так же правда неотделима от поэзии, реальность — от притчи, любовь — от мира. —НК

Kotonoha no niwa, полнометражный фильм, 46 минут, 2013 год. Режиссер Макото Синкай, производство CoMix Wave Films. Фильм выпущен в России на Blu-ray и DVD компанией Reanimedia.
 856   2013   аниме   Макото Синкай   НК   полный метр   рецензии   Сад изящных слов

Евангелион 3.33: ты (не) исправишь

Как-то раз просыпается Синдзи — а над ним внезапно белый потолок… Нет, это уже было. Как-то раз просыпается Синдзи — а мира-то и нет, только Аска, да и ту тошнит. Тоже было? Хорошо, тогда вот: как-то раз просыпается Синдзи — а на шее у него ошейник, и еще на левой стопе криво написано: «S. IKARI??». Вы прослушали краткое содержание шестой минуты третьего фильма нового «Евангелиона». И пока вконец офигевшего Синдзи везут на кровати-каталке в глухую неизвестность, добавим: если вы думали, что «Евангелион» — это надолго, вы заблуждались. «Евангелион» — хуже чем надолго. «Евангелион» — навсегда.

На токийских-3 развалинах: рояль как луч света посреди мерзости запустения.

Изначально тетралогию «Перестройка Евангелиона» планировали снять именно в том ключе, в каком четверть века назад генсек ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачев намеревался реформировать советскую экономику: мол, «расширим и углу́бим» всё, что можно расширить и углубить, а суть оставим почти неизменной. Обе перестройки постигла одна судьба. Хидэаки Анно хотел как лучше — три аниме должны были следовать событиям сериала, четвертое его продолжило бы, — а получилось как получилось.

«Евангелион 1.11» честно пересказал первые семь серий классической «Евы» (до появления Аски), переформатировав Ангелов да обострив немного отношения между многочисленными героями. Правда, в финале появился Каору на Луне в компании белого гиганта в семиглазой маске, но прожженных анимешников кавайным Каору не напугаешь. «Евангелион 2.22» в первой половине потчевал нас арбузами Кадзи, чувствами Рэй и Аски к Синдзи-куну, а также новой пилотессой Мари. Когда зритель расслаблялся, Анно обрушивал на него водопады крови, боевые танцы Ев, тотальный разгром Токио-3, Третий Удар и обещание Совершенствования (оно же Инструментализация, она же Комплементация) Человечества. Ева-00 поглощала Рэй, Синдзи ее спасал, его Ева-01 превращалась в Бога, Ключ Навуходоносора входил в замочную скважину Двери Гафа…

Аска против Синдзи. «Просто такая сильная любовь — ты еще не знаешь…»

Что-то непонятно? Ну, если честно, до конца «Евангелион» не понимает никто. Кажется, даже и сам Анно. Порукой чему — анонс третьей части, который сразу после титров «Евангелиона 2.22» огорошивал не успевших опомниться зрителей по новой. Мальчик Каору в качестве пилота очередного боевого человекоподобного робота (строго говоря, Евы — не роботы и не слишком человекоподобны, но это частности) спускался с небес и пронзал Еву-01 с Синдзи внутри копьем Лонгина; потом мы видели Гэндо и Фуюцки в костюмах капитана Скотта, Кадзи с пистолетом, Аску с черной повязкой на глазу и еще много чего. Так вот, ни одна из этих сцен в «Евангелион 3.33» не вошла. Кроме одноглазой Аски, но ее нам уже показывали в конце «Конца Евангелиона». Ходят слухи, что Анно в какой-то момент взял и всё поменял. Может, поэтому между премьерами второго и третьего фильмов прошло аж три с половиной года.

Опций у Анно было немного. Так как «Перестройка» досрочно, за два фильма исчерпала содержание классической ТВ-«Евы», продолжить историю можно было чем-то вроде переделки «Конца Евангелиона» — но кому интересна копия этого прекрасного во всех отношениях кино? Так что Анно обязан был сделать хитрый финт ушами. И он его сделал, да так, что от захватывающего, как взмах катаны, движения режиссерских ушей рябит в глазах. Первые пятнадцать минут «Евангелиона 3.33» заставляют вспомнить лучшие серии «Доктора Кто» по сценариям Стивена Моффата: ничего не объясняя, нам предлагают ряд быстро сменяющихся эпизодов, каждый из которых неожиданнее и фантастичнее предыдущего. Так и тут.

Сначала на земной орбите Аска и Мари охотятся на черный тессеракт (скорее это развертка тессеракта; и, кстати, привет, Стэнли Кубрик!), отбиваясь от слабосильных Ангелов. Из тессеракта на Аску смотрит некий глаз. Нам дают понять, что это глаз Синдзи, пребывающего в нечеловеческой форме, что бы это ни значило. Потом Синдзи возвращают в человеческую форму, не забыв оснастить ошейником, и привозят на капитанский мостик, смутно напоминающий центр управления NERV. Только тут сидят сплошь незнакомцы — кроме зачем-то подстригшейся Рицко и, сюрприз, Мисато Кацураги, которую все называют капитаном (ну и еще одной девочки). При этом Мисато обращается с Синдзи как-то очень грубо и даже угрожает ему смертью. Герой, окончательно струхнув, пытается понять, что происходит. Между тем корабль (это корабль, он называется «Wunder», «Чудо» с немецкого, и умеет летать, и это не все его секреты) атакует непонятно кто — и…

В общем, если кого поразил, э-э, синдзец в финале второго фильма, тому пора уже усвоить, что нет такого синдзеца, который Анно легким движением ушей не превратил бы в новый, куда более жуткий синдзец. «Евангелион 3.33» ничуть не отменяет сюрного ужаса «Конца Евангелиона» — он, напротив, его развивает. Возможно, в следующем воплощении; как говорит Каору, они с Синдзи уже встречались и еще могут встретиться. Действие происходит спустя 14 лет после финала «2.22», Третий Удар случился, но кое-кто почему-то выжил (это не объясняется), Мисато встала во главе организации WILLE («Воля»), которая борется с NERVом, и построила огромный флот (это не объясняется), NERV теперь состоит из трех человек — Гэндо, Фуюцки и Каору, который втерся к ним в доверие (это не объясняется), Гэндо хранит в подземелье Центральной Догмы исполинскую голову Рэй с пустыми глазницами (это не объясняется), совершенствование человечества началось, но не завершилось (это не объясняется), и много чего еще не объясняется, да и Синдзи, медленно сходящий ввиду перечисленного с ума, ничего не хочет знать.

После очередного конца света остатки человечества могут надеяться лишь на «Чудо».

Собственно, это главное. И для Анно оно всегда было главным. Не NERV, SEELE и WILLE, Адам и Лилит, копья Кассия и Лонгина, Комнаты Гафа и Ключи Навуходоносора, вся эта мешанина из иудаизма, христианства и дешевых эсхатологических брошюр, а несчастный подросток Синдзи Икари, которому ой как свезло оказаться в центре дюжины вселенских заговоров — и который не хочет спасать никакое человечество, а хочет родительской любви, дружеской заботы и всеобщего понимания. Кто мы такие, чтобы его, Синдзи, осуждать? Посмотримте вон в зеркало.

С другой стороны (решил Анно), если уж идти этой дорогой, то не до «Конца», где наш герой всё не мог выбрать, сливаться ему с остальным человечеством или не сливаться, а дальше «Конца». Ты проснулся, и твой кошмар тут как тут: все игры сделаны, Армагеддон прошел (а ты его проспал), те, кого ты знал и любил, либо перешли в, э, усовершенствованное состояние, либо умерли, либо изменились. И всё это, ага, из-за тебя. Точнее, по твоей вине. Что скажешь, Синдзи-кун? Ты всего лишь спасал Рэй? Ты просто делал то, что хотел? «Мир не обязан обслуживать твое эго», — прошипит Аска прежде, чем врезать тебе по зубам. И будет права, чего уж.

Ощущение провала в бесконечный дурной сон усиливается тут дивным визуальным минимализмом, который наследует не динамичному «Концу Евангелиона», а, скорее, статичному телесериалу. Каору лабает на фортепиано в развалинах Токио-3, Фуюцки сражается в сёги на фоне инфернального креста с «ранней системой контроля Евы-01», Гэндо (в очках а-ля Кил Лоренц) разговаривает с упоминавшейся безглазой головой Рэй. По этим пейзажам и скитается неприкаянный Синдзи, не особо жаждущий узнать правду о том, что произошло 14 лет назад. Вот на звезды поглазеть — это другое дело: «Огромная вселенная… Есть в ней что-то такое, что всегда меня успокаивало, с самого детства. Я так рад, что она не изменилась за эти годы, мне так легко на душе». На что Каору цветисто замечает: «Ты не ищешь перемен, предпочитая мир пустоты и безжалостной бездны…»

Но это, разумеется, не выход. Игроки никуда не делись и по-прежнему желают претворить в жизнь свои планы внутри планов внутри планов. И у каждого из них есть виды на пешку по имени Синдзи. Сбежать, промолчать, остаться непричастным — не получилось и не получится. Как писал Честертон, если столб не красить белой краской, он скоро станет черным. Инертность никого не спасет: тебя просто используют, и ты вдобавок к Третьему устрошь Четвертый, Пятый, Десятый Удар по тому, что любишь. Пора выходить из уютного сумрака на жуткий свет реальности.

А еще у Аски в этом фильме вырастает хвост. Ну или, как бы это сказать… В каком-то смысле у Аски и в каком-то смысле хвост — и притом в весьма драматических обстоятельствах. Извините, это спойлер. Саабису, саабису!.. —НК

Evangelion: 3.0 You Can (Not) Redo, полнометражный фильм, 96 минут, 2012 год. Режиссеры: Хидэаки Анно, Кадзуя Цурумаки, Масаюки, Махиро Маэда, производство Khara. Лицензирован в России компанией Reanimedia. Российская кинопремьера — 2 мая 2013 года на аниме-фестивале в Воронеже.
 146   2013   Reanimedia   аниме   Евангелион   НК   полный метр   рецензии   Хидэаки Анно

«Сад слов», следующий фильм Макото Синкая: новый трейлер и подробности

Такао собирается стать дизайнером обуви; однажды в японском саду, где он прогуливал занятия, зарисовывая дизайн туфель, школьник встречает таинственную Юкино, девушку заметно старше себя. Не договариваясь заранее, они начинают видеться снова и снова — и только по дождливым дням. Отношения развиваются, но конец сезона дождей уже не за горами…

Обратите внимание на официальный перевод: студия CoMix Wave Films снабдила ролик субтитрами на русском языке.

По словам Синкая, «Сад слов» будет посвящен изначальному значению слова «любовь» в японском языке, где это чувство традиционно обозначалось иероглифом «кой» (恋, «грусть одиночества»); современное же понятие «ай» (愛), уверен автор «5 сантиметров в секунду», заимствовано на Западе (окончательно запутаться в терминах можно здесь).

Нехарактерная для ленты Макото Синкая внешность персонажей — даже пятнадцатилетний Такао выглядит взрослее, чем обычно принято изображать подростков его возраста, — заслуга аниматора Кэнъити Цутии. Он впервые сотрудничает с режиссером, как и художник-постановщик Хироси Такигути. Роли Такао и Юкино озвучивают Мию Ирино (Сора в японском дубляже Kingdom Hearts) и Кана Ханадзава (Маюри в Steins;Gate, кроме прочего); в фильме прозвучит песня Сэнри Оэ «Rain» в исполнении Мотохиро Хаты.

Кинопрокат в Японии стартует 31 мая, манга-адаптацию рисует Мидори Мотохаси (публиковаться комикс будет с апреля в журнале Monthly Afternoon). Какой-либо информации о будущих показах картины в России пока нет.

Напомним, что в ходе работы над «Садом слов» режиссер отвлекался на параллельный проект: по заказу концерна Nomura Real Estate Group Синкай снял короткометражное аниме «Чей-то взгляд» (Dareka no Manazashi), премьера которого состоялась 10 февраля на жилищной выставке Proud Box. —ВК

Сцены из жизни офисной работницы Аи Окамура и ее семьи призваны показать гармонию городского быта недалекого будущего.
 10   2013   аниме   ВК   Макото Синкай   полный метр   Сад изящных слов   трейлеры

Сканопанорама

Май 1996-го: учрежден X Prize для первой неправительственной организации, которая сможет запустить в космос пилотируемый аппарат многоразового использования (в 2004 году премию получит разработчик SpaceShipOne Бёрт Рутан); швед Горан Кропп покорил Эверест, приехав к нему на велосипеде; в Австралии после расстрела туристов резко ужесточили правила владения оружием; на мировые экраны вышли «Миссия невыполнима» и «Мертвец», по радиоволнам поплыл дебютный альбом группы «Иванушки International». В Японии, еще не отошедшей от телепоказа «Евангелиона», состоялась премьера полнометражного развития OVA-сериала о Тэнти Масаки и девицах вокруг него. Музыку к картине написал Кристофер Франке — композитор «Вавилона-5», в тот год с успехом шедшего по российскому ТВ.

Реклама полнометражного фильма Tenchi Muyo in Love
Режиссер Хироси Нэгиси, производство студии AIC
Из журнала Animage за май 1996 г.

Первый из трех кинофильмов цикла остается, пожалуй, самым щадящим по отношению к зрителям-неофитам: почти герметичная история не требует глубокого знания реалий «Тэнтиверса» — вселенной, едва уступающей в объеме пародируемому миру «Звездных войн». Знакомиться с этой вселенной во второй десятилетке XXI века поздновато; франшиза Tenchi Muyo, даром что развесиста, строится вокруг обычного гарема и ныне выглядит в лучшем случае потешно. Откровение из середины 1990-х вызывает недоумение: вот это смотрели взахлеб, в третьей VHS-копии, с ужасающим английским дубляжом? Смотрели, даже Tenchi in Tokyo смотрели, и ничего, живы, хотя больше, конечно, не тянет, всему свое время. А первый фильм неплох, да что там — хорош. Местами так и просто удивителен. Когда еще в финальных титрах аниме споет Нина Хаген. —ВК

 6   2012   1990-е   1996   AIC   Tenchi   ВК   полный метр   сканопанорама
Ранее Ctrl + ↓