всё вместе аниме манга колонки интервью отвечает Аня ОнВ

«Паприка» против «Паприки»

Те из нас, кто влюблен в фантастический, грандиозный, сумасшедший в лучшем смысле слова фильм Сатоси Кона «Паприка», ждали появления русского перевода романа Ясутаки Цуцуи с нетерпением. Отдельные рассказы Цуцуи (кое-кто по старой памяти называет его Цуцуем, что неверно — фамилия фантаста пишется иероглифами с чтениями «цуцу» и «и») публиковались на русском еще в советское время, в 2009 году мы имели возможность прочесть его сборник «Сальмонельщики с планеты Порно», одно название которого заставляет вообразить Камисама знает что. К тому же многие слышали, что знаменитую «Девочку, покорившую время» Мамору Хосода снял именно по роману Цуцуи. Правда несколько отличается от распространенной среди анимешников версии: аниме Хосоды представляет собой вольное продолжение одноименного романа Ясутаки Цуцуи 1967 года. В каких взаимоотношениях пребывают эти две «Девочки» — вопрос отдельный.

Если бы Паприка Сатоси Кона прочла роман Ясутаки Цуцуи о себе, она испытала бы смешанные чувства.

Что до двух «Паприк», с ними теперь, к сожалению, всё ясно. К сожалению, потому что если вы ждете от книги буйства воображения, ярких и страшных образов, той же бесконечной живости ума, которую демонстрирует гениальный, без дураков, Сатоси Кон, — не читайте «Паприку» Ясутаки Цуцуи до обеда. Лучше вообще ее не читайте. Ну а если рискнете — будьте готовы к тому, что вместо всего вышеперечисленного столкнетесь с унылым производственно-эротическим романом из жизни психиатрического института, автомобильного завода и полицейского управления на фоне интриг вокруг потенциальных нобелевских лауреатов. И не только столкнетесь, а погрязнете и увязнете на целых 384 страницы. По большому счету книга полезна лишь одним: это лишний повод оценить гениальность покойного Кона, сумевшего на эдаком материале создать, опять же без дураков, шедевр.

История экранизации «Паприки» по-своему интересна: Сатоси Кон рассматривал возможность снять по этому роману аниме еще в 1990-х, но тогда что-то где-то не срослось, а в начале 2000-х сам Ясутака Цуцуи, видимо, потрясенный коновскими Perfect Blue, «Актрисой тысячелетия» и «Однажды в Токио», предложил режиссеру попробовать использовать его самую популярную работу в качестве основы для полнометражного мультфильма. Итогом Цуцуи остался скорее доволен, но, как видно из «фильма о фильме» на полноценных DVD (из российского релиза «Видеосервис» дополнения выбросил), с существенной оговоркой: к книге аниме имеет не самое прямое отношение.

Если честно, стоит порадоваться, что Кон отнесся к первоисточнику без пиетета перед живым классиком японской литературы. Цуцуи, кстати, еще и актер, снявшийся, среди прочего, в фантастическом фильме «Элои! Элои! ламма савахфани?» вместе с такими звездами, как Таданобу Асано и Аой Миядзаки. В аниме «Паприке» фантаст на пару с режиссером озвучивал барменов Кугу и Дзинная. Эти эпизодические герои — прекрасный пример того, как Кон переработал «Паприку» на уровне концепта. В романе Куга и Дзиннай — самые настоящие работники самого настоящего «Радио-клуба», кабачка в токийском злачном районе Роппонги, где время от времени встречаются персонажи. Куга и Дзиннай принимают посильное участие в битве с полезшими из мира снов чудовищами — но как же им далеко до двух барменов из фильма! Точнее, и не барменов вовсе, а виртуальных персонажей сайта «Радио-клуб», которые на поверку оказываются замаскированными под барменов бодхисаттвами; по крайней мере, именно они спасают Паприку от превратившегося в робота Токиды, налетев на него с плакатом «Синай-сасэнай!» («Сам не делаю и другим не позволяю!»), а уж о «том мире», откуда прорываются в нашу явь нездоровые фантазии, эти двое знают куда больше, чем все герои аниме вместе взятые. Книжные Куга и Дзиннай — лишь бледные тени анимешных, увы и увы.

И это касается практически всех героев, даже самой Паприки, она же психиатр Ацуко Тиба. Да, расклад сил в романе похож на тот, что мы видим в фильме, кроме одного только персонажа — полицейского Конакавы: Сатоси Кон объединил в нем сразу двух героев Цуцуи, собственно Тосими Конакаву, главного суперинтенданта Главного полицейского управления, и Тацуо Носэ, одного из директоров автоконцерна, разрабатывающего экологически чистый автомобиль. «Полицейская» часть Конакаве из аниме досталась от его прототипа в книге, а всё, что связано с неудавшейся киношной карьерой, он унаследовал от Носэ. Только у Цуцуи тот и другой описаны вяло, серо, мутно, попросту неинтересно, главное же — тот жемчуг, который Кон с превеликим тщанием отобрал для сценария, запрятан в грудах словесного мусора, повествования о сложносочиненных интригах в автоконцерне, о бюрократии среди высших полицейских чинов, о какой-то, простите, хрени, причем вся эта хрень, разумеется, оказывается совершенно ненужной для развития сюжета.

Судя по «Паприке», Ясутака Цуцуи — великий мастер дисфункциональных описаний. Чтобы совсем уже добить ошарашенного автоконцерном и огорошенного полицейским управлением читателя, писатель сообщает нам, что главный злодей, замдиректора Института клинической психиатрии Сэйдзиро Инуи (в аниме он превратился в парализованного главу совета директоров) был, кроме прочего, приверженцем и высокопоставленным членом «Тайной секты Заксен», которая появилась в Европе в эпоху Реформации и особым образом процвела в начале ХХ века в Вене: «Ученые и люди искусства, обнаружившие в себе склонность к гомосексуальности, присоединяясь к „Тайной секте Заксен“, становились ее ключевыми фигурами и тем самым привносили гомосексуализм в ее религиозные обряды. Меж тем секта сменила название на „Мюнхенский сецессион“ и под вывеской художественного общества продолжала исполнение обрядов, избегая внимания общественности, а также пристального ока ярой противницы однополой любви — Католической церкви… Общество проводило тайные эллинистические обряды, которые в чем-то перекликались с ритуалами Православной церкви, однако молебны сопровождались чувственной музыкой, а к возжигаемым благовониям подмешивали наркотик». Вспоминается классический (но вместе с тем и пародийный) пример другого абсолютного злодея — барон Владимир Харконнен из «Дюны» Фрэнка Герберта: жирный, уродливый, одержимый властолюбием садист-педераст с русским именем и финской фамилией. Однако у Харконнена был достойный во всех смыслах прототип — Ирод Великий…

Ясутака Цуцуи (на переднем плане) и Сатоси Кон во время записи озвучения анимационной «Паприки».

Сатоси Кон оставил Инуи гомосексуалистом, но, слава Небу, убрал и невнятную голубую мафию в виде секты «Заксен» (а то без секты нельзя пристраститься к однополой любви), и реплику Паприки, которая в романе просит Осаная отдать ей похищенный «мини-коллектор Дедал», сокращенно МКД (ту самую машинку, позволяющую сотрудникам института проникать в чужие сны), потому что «МКД — это не игрушка для гомосексуалистов». Как спички детям, так и МКД гомосексуалистам, понимаете ли. Реплика про игрушку в этой книге — одна из самых веселых и чудовищных.

И если с юмором у Цуцуи напряг, то чудовищного в его романе, увы, много. Так, писатель долго, подробно и неизобретательно описывает, кого, извините, йопт психотерапевт (и один из злодеев) Морио Осанай. Человек героического либидо, Осанай влюблен в Ацуко Тибу, но при этом давно является любовником Инуи. В минуты, когда очень хочется, а никого подходящего рядом нет, Осанай йопт медсестру Мисако Ханэмуру. Ну а когда и Ханэмуры отчего-то нет под рукой, Осанай «удовлетворяет себя сам». Далее, Ханэмуру Осанай подкладывал в постель Инуи, который, как мы помним, йопт и Осаная тоже, но ему всё мало. Более того, чтобы реализовать зловещий план Инуи по лишению Ацуко и Токиды нобелевки за изобретение МКД, Осанай вдобавок йопт Химуро, коллегу Токиды. То есть наоборот. «Теперь он жалел, что отдавался этой свинье ради того, чтобы расположить его к себе, но чтобы он предал Токиду, следовало удовлетворять его сексуальные прихоти. Осаная передернуло: всю оставшуюся жизнь он может видеть Химуро в кошмарном сне».

Ладно Осанай (в книге он хочет изнасиловать Ацуко, но не осуществляет задуманного ввиду приступа импотенции; впоследствии Осанай, проникнув в мир снов, пытается взять Паприку силой опять — теперь под видом собаки): сама Паприка в какой-то момент окончательно теряется в мире эротических снов окружающих ее мужчин. «Временами она позволяла себе минуты наслаждения, разделяя ложе с Косаку и Осанаем, порой она оказывалась между Носэ и Конакавой, принимая ласки обоих». И этого в фильме Кона, к счастью, тоже нет. Тема отношений Осаная и Инуи в аниме раскрыта вполне, что до связи Осаная и Химуро, о ней можно постфактум догадаться по одной фразе Паприки. А можно и не догадаться. Может быть, Сатоси Кон оставил эту фразу, чтобы совсем не рвать с оригиналом и не расстраивать Ясутаку Цуцуи.

Есть такое понятие — старческий эротизм; его жертвами пали многие писатели, в том числе даже и фантасты.

Что до сюжета и стиля, книга написана в худших традициях бессмысленно-пафосной фантастики. «Но поздно! Инуи, превратившись в бога Амона, обвивает змеиным хвостом тело бедняги, изрыгая из пасти огонь. Бог Амон. Демон-маркиз. Поскольку этот иезуитский дьявол принял облик Инуи, выглядел он весьма реалистично и внушительно, чтобы напугать Хасимото. Тот вскрикнул. Ему дали понять, что своим поступком он предал учителя, чей взгляд открыто говорил: у Хасимото нет шансов на пощаду — будь то сон или явь, учитель подвергнет его суровой каре, лишив рассудка и самой жизни. Страх сковал Хасимото, и бедняга долго не замечал, что мочится в постель». В итоге вместо роскошного финала аниме мы имеем скучную, аж скулы сводит, битву с явившимся из мира снов «демоном мести, ненависти и разрушения Асмодеем» (то бишь Инуи) и легионами японских кукол метрового роста (в фильме в гигантскую куклу превращается Химуро, совсем сбрендивший на почве эфебофилии; возможно, Кон намеренно сделал Химуро похожим на «отаку-убийцу» Цутому Миядзаки — тему анимешного маньячества режиссер поднимает и в «Агенте паранойи»). Кульминация этого действа имеет место, представьте себе, в Швеции, на церемонии вручения Нобелевской премии; что может быть пошлее?

Так забудем же эту угрюмую книгу как дурной сон — и станем пересматривать аниме: оно лучше оригинала настолько же, насколько пьесы Шекспира лучше забытых хроник, из которых Бард черпал сюжеты, действуя по принципу «он берет свое там, где видит свое». —НК

Papurika, роман Ясутаки Цуцуи. На японском языке впервые вышел в 1993 году. Русское издание: «Эксмо», 2012 г. Переводчик Андрей Замилов. ISBN 978-5-699-56508-5
Поделиться
Отправить
Запинить
Популярное